Пикассо
Шрифт:
Позже появился Фред, естественно со своим осликом — их приветствовали аплодисментами. Но оказалось, что Фред уже успел разболтать на Монмартре о грандиозном празднике у Пикассо. Пришлось силой выгонять незнакомцев, которые пытались проникнуть в мастерскую, чтобы развлечься на дармовщину.
Руссо, несомненно, провел один из самых замечательных вечеров в своей жизни. На рассвете Стайны проводили его домой. Так Пикассо сделал подарок Таможеннику, к которому относился как к талантливому самобытному художнику и старшему товарищу. И если кто-то из гостей сомневался в истинной цели этого банкета, тем хуже для них, решил Пикассо, не считая нужным их переубеждать…
Помимо этого знаменитого банкета Пабло, несмотря на напряженную работу, продолжал регулярно встречаться
Несмотря на то, что Макс Жакоб не был на вечере в честь Руссо, дружба Макса с Пикассо по-прежнему оставалась прочной. Правда, Макс несколько изменился в последнее время — он заинтересовался иррациональным миром, увлекся оккультными науками, например астрологией, стал составлять гороскопы друзей, гадать на картах и даже активно практиковать хиромантию. И Пикассо, который всегда был суеверным, всю жизнь будет помнить толкование, сделанное Максом по линиям его руки.
В последние годы Пикассо, став старожилом Бато-Лавуар, завел себе новых друзей, в частности, девятнадцатилетнего Хуана Гриса, прибывшего в Париж из Мадрида. Именно Пикассо помог ему занять освобождающуюся мастерскую Ван Донгена и продать рисунки сатирическим журналам «Шаривари» и «Тарелка с маслом», чтобы заработать немного денег на жизнь. Позже Грис станет одним из выдающихся последователей кубизма, при этом порвет дружеские отношения со старшим товарищем.
По субботам Пабло посещает Стайнов, относясь к ним с большой симпатией, особенно к Гертруде. Он продает американцам по смехотворной цене, а иногда и просто дарит целый ряд картин, в том числе и свой портрет. Но по-прежнему чувствует себя неуютно в их доме, где в салоне выставлены полотна Мориса Дени, Манженомо, Валлотона, Сезанна, Матисса и других выдающихся художников.
Матисс… он часто встречает его у Стайнов, зная, как они ценят этого художника. Матисса раздражает, что Гертруда восхищается Пикассо. В свою очередь, Пабло иронизирует по поводу Академии живописи и рисунка, недавно открытой Матиссом на улице де Севр. Оба художника имеют своих поклонников, которые еще больше подливают масла в огонь вражды. Причем распространяются настойчивые слухи о том, что когда соперники обмениваются картинами, то каждый из них выбирает у другого наихудшую, чтобы затем посмеяться над ней в кругу своих поклонников. Если верить Андре Сальмону, то «банда» Пикассо, например, забавлялась, стреляя каучуковыми стрелами из воздушного пистолета Эврика по портрету дочери Матисса, радостно выкрикивая при этом: «Паф! Прямо в глаз Маргариты!»
Насколько правдива эта история? Возможно, кто-то из каталонских друзей Пабло и был способен пошутить подобным образом, но не в присутствии Пикассо. «Язапрещаю, — сказал он однажды друзьям, — любому из вас высказываться против него: Матисс — наш величайший живописец». Кстати, Пикассо хранил портрет Маргариты всю жизнь. Более того, его дети, Клод и Палома, часто копировали его, чтобы доставить удовольствие отцу.
Париж. Начало мая 1909 года. Несмотря на календарную весну, непрерывный мелкий дождь делает все вокруг площади Равиньян серым и печальным. И неожиданно в памяти Пикассо возникают солнечные пейзажи Хорты де Сан Хуан и вид самой деревни, раскаленной от жары. Воображение Пабло позволяет ему ощутить опьяняющий аромат средиземноморской флоры… услышать пение цикад, увидеть синеву неба без единого облачка. В его памяти возникло все, что доставило ему радость в 1898 году, одиннадцать лет назад. И он почувствовал настоятельную необходимость вновь вернуться туда. Кроме того, эта поездка позволит поработать какое-то время одному, ощутить полную независимость от окружающих, хотя их отношения с Браком и отличались взаимопониманием.
Он быстро принимает решение. Фернанда с готовностью собирается в дорогу и даже берет с собой довольно тяжелую переносную плитку, чтобы побаловать Пабло кулинарными изысками…
В Барселоне они останавливаются в отеле, а обедают у родителей Пабло. Вечера художник посвящает друзьям. Среди них — Мануэль Пальярес, чей портрет он вскоре напишет, кстати, в не слишком кубистическом стиле, чтобы не испугать друга. И тем не менее этот портрет поразит Пальяреса, но не вызовет сильного возмущения, так как он знает,
Во время семейных обедов дон Хосе ведет себя так же, как и во время предыдущего визита сына в Барселону: ни слова о живописи, как бы много она ни значила для обоих. Со своей стороны, Пабло также не хочет нарушать молчаливое перемирие, царящее между ним и отцом. Но дон Хосе, который легко не сдается, ухитряется шепнуть на ухо Мануэлю Пальяресу: «Вы, как классический художник, скажите Пабло, что он на неверном пути». Мануэль даже не попытается…
5 июня Пабло с Фернандой отправляется в Хорту. Их пребывание там омрачено несколькими неприятными происшествиями. Деревенский парень влюбился в Фернанду, и, хотя Пабло при всей его болезненной ревности на этот раз нечего было опасаться, все же это раздражало его. Кроме того, обитатели деревни узнают, что Пабло с Фернандой не женаты, а следовательно, живут во грехе… Ночью кто-то бросает несколько камней в их окно. Пабло, который никогда не расставался с револьвером, доставшимся ему от Альфреда Жарри, выскакивает во двор и несколько раз стреляет в воздух. Но ничто не произвело большего впечатления на крестьян, чем толстая пачка банкнот, которую Пабло вытащил из кармана, расплачиваясь за какую-то незначительную покупку. Дело в том, что, опасаясь оставлять деньги в доме, он носил с собой все наличные, предназначенные для отдыха.
С первого же дня Пабло приступил к работе. Хотя за одиннадцать лет деревня и окружающий пейзаж практически не изменились, Пабло пишет теперь совершенно по-иному. Он снова рисует гору Санта-Барбара, которая величественно возвышается над окружающей местностью, но на этот раз он использует новую технику. Он вспомнил, как Сезанн неоднократно изображал свою любимую гору Сен-Виктуар, и решил, следуя его примеру, сначала расчленить пейзаж на составные элементы, а затем снова воссоздать его на плоскости, используя повторение простых геометрических структур. Две картины, выполненные Пабло, являются ярким примером геометрического кубизма. В такой же манере он написал несуществующую Фабрику в Хорте, окруженную воображаемыми пальмами. Под его кистью здания превратились в небольшие кубики, громоздящиеся один на другой. Контрастные оттенки смежных поверхностей помогают придать вид прочных структур. Таким же кубизмом в буквальном смысле этого слова отличаются и другие его картины — Дома на холме, Водоем.
Подобные принципы Пикассо использует и для изображения лиц, что, по его мнению, позволяет их делать более рельефными. Он начинает с Фернанды. При этом пытается написать лицо своей возлюбленной не только в фас, но одновременно и в профиль. Таков один из принципов кубизма — запечатлеть на холсте черты модели, которые нельзя увидеть одновременно. Пикассо делает это очень корректно, так как не решается поступить с лицом Фернанды так же, как он сделал это в Купальщице,где одновременно изобразил грудь и ягодицы, что заставило его представить корпус женщины в искривленном виде, где отдельные части тела причудливо соединены, напоминая строение брюхоногих. Но не следует забывать, что тогда это был всего лишь дерзкий эксперимент и что склонность художника к забавным выходкам не знала границ…
И тем не менее многочисленные «головы» Фернанды, выполненные Пабло, не могли доставить ей удовольствие. Эта очаровательная женщина, бывшая модель известных художников, гордилась своей красотой. И даже если она хотела бы из любви к Пабло защищать кубизм, то как могла она смириться с тем, чтобы он «расчленял» ее лицо, сводил к каким-то плоскостям с острыми углами и глубокими морщинами? К тому же ее лицо, на самом деле, несколько утратило прежнюю свежесть и красоту. И портреты, созданные Пабло, словно подчеркивали то, что ее ожидает в будущем. Безусловно, Пабло не собирался сделать ничего подобного, но он должен был проявить больше чуткости и такта по отношению к любимой женщине и избрать другую модель для подобных экспериментов. К несчастью, такая мысль не пришла ему в голову, и он даже не понимал, насколько глубоко ранил любимую женщину.