Пикник и прочие безобразия
Шрифт:
– Конечно, мсье, - учтиво ответил он, взял мою сумку и проводил меня по коридору в очаровательную спальню, где через окна в рамке из синих цветков глицинии открывался вид на поля горчицы.
Приняв душ и переодевшись, я вышел в сад, озаренный лучами заходящего солнца. Сев за стол, прикинул, что не худо бы выпить рюмочку ароматного ликера, когда вновь показался молодой официант.
– Извините, мсье, - сказал он, - но мсье хозяин просил узнать, не пожелаете ли вы выпить с ним бутылочку вина, поскольку вы наш первый постоялец в этом году и у него заведено отмечать такое событие.
Как было не порадоваться такому просвещенному обычаю!
– Разумеется,
– Однако, надеюсь, хозяин не откажется выйти сюда?
– Конечно, - отозвался официант.
– Я скажу ему.
Мне очень хотелось познакомиться с хозяином, потому что я не сомневался, что затейливые названия фирменных блюд придуманы им, и хотел узнать, что его вдохновляло.
Он не заставил себя ждать, и я убедился, что внешность хозяина “Ле Пти Шансон” хорошо согласуется с окружением. Это был настоящий великан - ростом больше ста восьмидесяти сантиметров, косая сажень в плечах. Мясистое лицо с орлиным носом и ярко-синими глазами под копной седых волос вполне могло принадлежать какому-нибудь библейскому пророку. На нем был чистейший передник, шевелюру венчал сдвинутый на затылок поварской колпак, толстые ручищи с артритическими узлами держали поднос, на котором стояли два красивых бокала ручного производства и бутылка вина. Мне показалось, что ему за восемьдесят, однако время явно не было властно над ним. Чувствовалось, что он проживет и сто лет, и больше.
Великан приблизился ко мне, широко улыбаясь, как если бы узрел давнего близкого друга, глаза его искрились юмором, и морщины на его лице несомненно были следами бесчисленных улыбок.
– Мсье, - пробасил он, осторожно ставя на столик поднос, - добро пожаловать в мою гостиницу. Вы первый гость в этом сезоне, а потому особенно желанный.
Пожав мою руку с пылкой учтивостью, он сел напротив. Столько энергии было в нем, что на меня будто дохнуло жаром из топки. Он излучал доброту, приветливость и юмор и был совершенно неотразим.
– От души надеюсь, что вам понравится это вино, - продолжал он, наполняя бокалы.
– Это божоле, продукт моего собственного виноградника. Я собираю достаточно винограда, чтобы в год приготовить два десятка бутылок для собственного потребления, так что, сами понимаете, откупориваю только в особых случаях, вроде этого.
– Благодарю за честь, - сказал я, поднимая бокал.
Вино легло на язык, точно бархат, и мои вкусовые сосочки взыграли.
Хозяин подержал вино во рту, потом задумчиво проглотил.
– Правильное вино, - произнес он.
– Совершенно верно, - согласился я.
– Вы здесь отдыхаете?
– Да, - ответил я.
– У меня есть маленький домик в Провансе, и я стараюсь выбираться туда каждое лето.
– О! Прованс!… Зеленый край. Чудесный уголок Франции!
– Франция вся прекрасна. На мой взгляд, одна из прекраснейших стран во всем мире.
Он улыбнулся мне и кивнул. Некоторое время мы продолжали пить в почтительном молчании, как того заслуживает доброе вино, потом хозяин снова наполнил бокалы.
– И что же вы желаете заказать на обед?
– Если можно… Я прочитал в “Мишлене” кое-что о ваших фирменных блюдах. Вы, должно быть, отменный повар, если заработали звездочку.
Он закрыл глаза, и на мгновение лепное лицо его исказила болезненная гримаса.
– Ах, эта звездочка, эта звездочка, - простонал он.
– Вы не представляете себе, мсье, каких мучений мне стоило заполучить ее. Подождите, я принесу меню, вы сделаете заказ, потом я расскажу вам эту историю. Поверьте, это не хуже романов Дюма, а между тем все - чистая правда. Минутку, я схожу за
Он вошел в дом и вскоре вернулся с картой вин и меню.
– Если позволите, - сказал хозяин, вновь наполняя бокалы, - я порекомендовал бы “Голубей для Марии Терезы” - блюдо, которым я по-настоящему горжусь. У меня найдется несколько отличных тушек, и поскольку вы наш первый в сезоне постоялец, я, конечно же, откупорю еще бутылку божоле к голубям.
– Вы чрезвычайно добры, - отозвался я.
– Ваше предложение звучит бесподобно. Скажите, я заметил, что вы даете вашим фирменным блюдам любопытные названия. Очевидно, в этом заложен какой-то особый смысл?
– Разумеется, мсье, - серьезно молвил он.
– По-моему, когда изобретаешь новое блюдо, просто необходимо, чтобы в названии было отражено какое-то событие. Взять, например, тех же голубей. Это блюдо было придумано мной, когда жена ждала нашего первого ребенка. Вы ведь знаете, что у беременных женщин бывают самые странные причуды, так? Ну вот, моя жена вдруг страстно полюбила эстрагон и голубей. Короче - я был обязан изобрести блюдо, не только питательное для нее и для ребенка, но и удовлетворяющее изысканные запросы беременной женщины редкостной красоты и чувствительности. Так появились “Голуби для Марии Терезы” по имени моей супруги.
– Восхитительная идея, - отозвался я.
– Непременно приму ее на вооружение, ведь я сам люблю стряпать, и мне всегда казалось, что у многих чудесных блюд скучнейшие названия.
– Совершенно верно. Не вижу причин, почему наше воображение не должно участвовать не только в придумывании блюд, но и в их поименовании.
Я пробежал глазами меню.
– Пожалуй, - заключил я, - поскольку главным блюдом будут ваши “Голуби для Марии Терезы”, мне хотелось бы начать с “Паштета памяти покойного Альбера-Анри Перигора”, а завершить трапезу каким-нибудь сыром и “Тортом с лесной земляникой для услады Софи Клемансо”.
– Превосходный выбор, мсье, - сказал хозяин, вставая.
– Вы пока сами наполняйте свой бокал, я только схожу и сообщу жене, что вы заказали, а затем вернусь и расскажу вам, как мы впервые заслужили звездочку.
Он вошел в дом и вскоре появился снова, неся блюдо с оливками и нежнейшими маленькими слоеными пирожками с сыром.
– Итак, мсье, - начал он задумчиво, садясь и принимая удобную позу профессионального рассказчика, - сам факт, что нас удостоили звездочки, на мой взгляд - маленькое чудо. Не сомневаюсь, что вы согласитесь со мной, услышав ее историю. Разумеется, все это произошло до Первой мировой войны, ведь как вы, наверно, заметили, я еще вполне крепкий мужчина, хоть и далеко уже не юноша. В ту пору я увлекался живописью, правда, без особого успеха. Я до сих пор иногда балуюсь маслом или акварелью, однако подлинным моим призванием стала кулинария. Но тогда я иной раз зарабатывал несколько франков, рисуя портреты или чьи-то дома. Не очень верный хлеб, однако мне нравилось бродить по стране, и, если никто не покупал моих картин, я брался за любую работу, какую мне предлагали. Ремонтировал дороги, убирал виноград и вишни, одно время - совсем недолго - даже выращивал улиток. Так вот, однажды весной, как раз в такую пору, как сегодня, мои странствия привели меня в это селение. Сами понимаете, здешние места очаровали меня своими красками и всей природой. И я решил задержаться здесь в надежде написать несколько действительно хороших картин. Но как это часто бывало со мной, в карманах было пусто, и следовало подыскать какую-то работу. Вам ли объяснять, что в таком маленьком селении свободные места были такой же редкостью, как гусь с пятью печенками.