Пикник на Аппалачской тропе
Шрифт:
Подошел к окну… Прямо перед моим окном, за гравийной дорожкой, — небольшой болотистый пустырь, заросший высокой дикой травой, похожей на наш степной ковыль. А на зелени этой травы щедро разбросаны тоже дикие, похожие на крупные ромашки, только желтые, незнакомые мне цветы. Они не дают мне покоя, я чувствую, что должен нарисовать их букетом, вставленным в темно-зеленую американскую бутылку из-под растительного масла, на фоне темной красно-коричневой кирпичной стены комнаты. Этот цвет стены так изысканно сочетается с ярким светло-желтым цветом цветов. Удивительно, что и в природе эти цветы окружены темными красно-коричневыми как бы хвостиками, верхушками каких-то злаков, растущих среди стеблей травы.
Но пора в душ и на работу. Опять в траве кричат «кошки». Светает. Включил телевизор — идет… урок американской утренней гимнастики, аэробики. Без десяти семь.
16 сентября, четверг.Любопытство придает мне мужество. Для меня более важен не первый, а второй вопрос. Это обычно — «почему?». Почему вы поступили так? Почему вы не сделали, не поступили так? Почему они не могли добиться этого?
Слова эти кажутся мне очень близкими (их сказала молодая корреспондентка, ведущая знаменитой программы новостей «АВС-Ньюс», когда спросили о ее работе)…
Ну а теперь к делу. Сейчас четверг. Только четверг или уже четверг — не пойму. С одной стороны, время летит молниеносно. Эти два дня сижу «налив свинец в зад» — как когда-то крепко выразился о своей работе мой учитель в гляциологии. Стараюсь подготовить семинар по теплофизике древних оледенений для университета в городе Боулдере в штате Колорадо, который мне предложили провести местные ученые.
Сижу до конца работы. «Обедаю» или «имею ланч», не знаю, как сказать точнее, примерно с 12.00 до 13.00. Порядок уже заведен. Приношу с собой в пакете многослойный бутерброд, стебель «салери» и яблоко, ну а кофе всегда готов. Здесь же, за своими рабочими столами, мы с Денисом едим, не стесняясь друг друга, так как у нас отдельная комнатка, хоть и без окон. Сидим за своими большими столами лицом друг к другу, но между нами стенка, хотя и не доходящая до потолка, но создающая иллюзию, что ты один. На потолке и на столе — лампы дневного света и телефон, который мы передаем друг другу через стенку, когда надо. Вполне рабочая обстановка.
Вчера получил официальное удостоверение личности, говорящее, что я работник университета. Теперь я могу пользоваться всеми библиотеками «кемпуса», то есть университетского городка. Кроме того, я получил «стик» — листочек бумаги, который приклеивается на задний бампер машины. Теперь уже нет опасности, что мне пришлют штраф за то, что я ставлю машину «на земле и дорогах, принадлежащих университету». Ведь кругом висят объявления, говорящие о том, что посторонним ставить свои машины нельзя, и без стика на бампере я чувствовал себя неуютно.
На днях рассматривал свои документы на машину — маленькую бумажку не больше самих американских прав — и увидел вдруг мелкую надпись: «По приказу закона владелец машины при перемене адреса должен не позже чем в десятидневный срок сообщить в Бюро моторных перевозок новый адрес». Сходил к Берни за советом, ведь изменения несущественны, может, не беспокоить бюро? Но Берни отнесся к этому со всей серьезностью:
— Как хорошо, что прошла только неделя, значит, ты еще не нарушил закон. — И он стал звонить в бюро. — Исправь сам от руки номер дома в документе, но обязательно съезди зарегистрировать это исправление в бюро.
И я поехал в бюро. Важный чиновник выслушал меня. Дал заполнить большой бланк. Я заполнил, принес к нему, готовый к длительной процедуре.
— Подпишитесь, — сказал чиновник.
Я подписался. Он забрал бумагу.
— А еще что делать? — спросил я, видя, что он мною уже не занят.
— Все, сэр, — сказал чиновник. — Ведь вы исправили адрес у себя в бумажке?
— Да.
— Тогда все.
Когда я рассказал Берни, тот не удивился.
— Если бы ты не сделал этого и когда-нибудь тебя поймали бы, что ты живешь уже в другом месте, у тебя были бы очень большие неприятности, а сейчас — все в порядке.
17 сентября, пятница.Сегодня первый вечер за последние два дня, когда я пришел домой рано. Приготовил ужин, поужинал, написал письма. Сегодня к нам пришла осень. Резко похолодало, сразу вдруг пожелтели листья, зато в доме так приятно, прохладно и тихо. Три дня назад, когда я пил кофе у моих старых хозяев, к мотелю вдруг подъехала машина. Номер был чужой — штат Мичиган. А рядом с номером была таблица «Национальный съезд сквер-дансерс», то есть тех, кто танцует сквер-танцы. Сквер-танцы! Это о них все время писали из своего медвежьего уголка Роб Гейл и Энн. Они писали, что это танцы старой деревенской Америки, когда застенчивые, приехавшие со всего света люди собирались где-нибудь в сарае после работы и ходили кругом. Но мне раньше не удалось увидеть их. Через день я снова встретил хозяина той машины. Он оказался адвокатом. И я спросил его о сквер-танцах.
— А я руководитель одной из таких групп танцоров у себя в штате и собираюсь завтра посетить «открытый дом» таких танцев. Если свободны — поехали вместе, начало в восемь…
На другой день я приехал в мотель «Мавританский двор», в семь вечера.
— Надо бы надеть рубашку с длинными рукавами, — сказал мне Джон, адвокат. — Ну, да ладно, раз вы не собираетесь танцевать…
Поехали мы на двух машинах. Джон собирался там быть до конца, а я решил лишь чуть-чуть посмотреть и сразу уехать домой. Ехали долго. Стемнело. Подъехали к небольшой, скромной архитектуры церкви, у которой стояли десятки машин. Двери церкви открыты. Яркий свет изнутри освещал нарядных людей, толпившихся в дверях. Мы с трудом нашли место для стоянки.
— Это «Церковь Доброго пастуха». Сегодня танцы здесь, а завтра — в другом месте, — сказал Джон.
«Танцы в церкви?» — молча удивился я.
Церковь напоминала большой школьный зрительный зал с простой сценой и поставленными к стенам стульями. На одной из стен, там, где обычно вешают стенгазету, висела самодельная картина. На ярко-зеленом лугу паслись белоснежные овцы, а среди них — неумело нарисованный пастух в бурке и с посохом. Только это отличало церковь от зала московской школы. К нам тут же подошла средних лет женщина в короткой юбке, сильно расширяющейся книзу. Многие были в таких юбках, из-под которых высовывалось еще много других, кружевных и накрахмаленных.
— Хеллоу! — сказала она. — Меня зовут Ненси, — и показала на большой ярко-желтый стик — наклейку, приклеенную к груди. На стике красными типографскими буквами было крупно напечатано: «Хелло, меня зовут…» А дальше на белом пространстве фломастером от руки выведено: «Ненси».
— Пожалуйста, сюда, — пригласила Ненси к столу, за которым сидел человек.
— Зарегистрируйтесь, пожалуйста…
Я было загрустил, но для регистрации требовалось лишь назвать имя и фамилию. Я начал говорить, что работаю в университете, но меня прервали: