Пилигримы
Шрифт:
Конечно, благородный Гвидо был не настолько глуп, чтобы поверить в чушь, которую несли ночные гости, но, видимо, шевалье вполне устроили объяснения недавних противников, поскольку они не угрожали чести его дамы.
– Я принимаю ваши извинения, благородные господа, – произнес он спокойно, – но прошу вас как можно скорее покинуть этот дом. Вы напугали мою жену, и ей нужно время, чтобы успокиться.
Разумеется, доблестные поборники морали не заставили себя долго упрашивать и ретировались с места происшествия с поспешностью, достойной всяческих похвал. Отступление возглавлял Альфонс
– Да какое мне дело до того, с кем проводит время, благородный человек! – взревел раненным быком де Куси. – Ты оскорбил мою жену, Альфонс, своими грязными подозрениями.
– Произошла роковая ошибка, – поспешил на помощь барону де Вилье Герхард. – Мой друг сам был введен в заблуждение недобросовестными исполнителями.
– Я вижу тебя в первый раз, шевалье, – сказал Ангерран, садясь на коня подведенного сержантом. – И будет лучше для тебя, если эта наша встреча окажется последней.
Разгневанный барон ускакал раньше, чем Лаваль нашел слова для достойного ответа. Что, возможно, было к лучшему. Менее всего ему сейчас хотелось бы ссориться с обманутым мужем, столь неожиданным образом убедившимся в верности своей жены. Во всем случившемся Герхард винил только себя. Ведь мог бы, кажется, догадаться, что эта усадьба используется для любовных шашней не только Маврилой де Куси и Венцелином де Раш-Гийомом. Тем более что изначально подозрение пало на герцогиню Бульонскую и Луи де Лузарша.
– Кто же знал, что во Франции столько благородных шлюх, – вздохнул Герхард, качая головой. – Не унывай, Альфонс, мы проиграли первую схватку сатане, но война с ним еще не закончена.
– Я человек не трусливый, шевалье де Лаваль, – печально отозвался Вилье, – но у меня недостанет сил, чтобы противостоять дьявольским наваждениям.
– Стыдись, барон, – укорил его Герхард. – Мы с тобой только что раскрыли заговор против герцога Тулузского. Этот пронырливый Раш-Русильон далеко не случайно оказался в постели жены благородного Альфонса-Иордана.
Увы, барон де Вилье не оправдал надежд шевалье де Лаваля, наотрез отказавшись открывать глаза на поведение жены очередному рогоносцу. Альфонс хоть и не блистал умом, но все-таки сумел сообразить, что путь борца за торжество морали усыпан не столько розами, сколько шипами. Впрочем, Герхард его не принуждал, однако настоятельно посоветовал ему, побеспокоится о благородной Констанции, которая вполне могла поддаться то ли дьявольскому наущению, то ли любовному безумию, охватившему французских дам. Барон де Вилье твердо пообещал своему навязчивому советнику, сделать все от него зависящее, чтобы связать потенциального любовника своей жены узами законного брака.
– Этот невесть откуда взявшийся Олекса Хабар очень искусный соблазнитель, – печально вздохнул Альфонс. – Боюсь, что прекрасная Адель не устояла перед его чарами.
– Он ночевал у нее прошлой ночью, – буркнул чем-то недовольный Вальтер. – Я видел сегодня утром, как скиф спускается по веревке из ее окна.
– А почему ты не сообщил мне об этом? – вскипел Альфонс. – Ты уверен, что он спускался именно из ее окна?
– Не знаю, – пожал плечами Валенсберг. – Я мог и ошибиться.
– Странные дела творятся в твоем дворце, благородный Альфонс, – покачал головой Герхард. – Барон де Русильон, чего доброго заподозрит тебе в сводничестве. И найдутся люди, которые именно тебя обвинят в том, что ты помог залетному молодцу соблазнить невинную девушку.
– А что я, по-твоему, должен делать? – всплеснул руками барон. – Я ведь ни в чем не виноват!
– Как это не виноват! – возмутился Герхард. – По твоему дворцу расхаживают залетные молодцы, а ты, видишь ли, знать ничего не знаешь. Да кто в это поверит! Посоветуй этому Олексе увезти девушку в замок ее дяди, благородного Филиппа, в противном случае ему несдобровать.
– Не станет он слушать мои советы! – досадливо крякнул Вилье.
– Зато меня он послушает, – вздохнул Вальтер. – Это я помог ему проникнуть к Адели. Но он поклялся, что не притронется к ней даже пальцем.
– Вот она молодежь! – ахнул Альфонс. – Ну никому доверять нельзя.
– Ты очень подвел нашего друга, Вальтер, – укоризненно покачал головой Герхард. – Ты даже себе не представляешь силу гнева оскорбленного коннетабля и его сыновей. С одним из которых ты сегодня имел возможность познакомиться. Они убьют и твоего приятеля скифа, и тебя, и даже ни в чем не повинного барона де Вилье.
– Неужели все так серьезно? – повернулся Валенсберг к Альфонсу.
– Он еще спрашивает! – захлебнулся в негодовании барон. – Это же война, шевалье. И ты станешь причиной страшного кровопролития.
– Хорошо, – вздохнул Вальтер. – Я поговорю с Хабаром.
Все-таки в иных ситуациях порядочные люди вроде Вальтера оказываются куда полезнее, чем прожженные интриганы вроде Симона де Лоррена. Валенсберг даже и не догадывался, помогая своему новому приятелю Хабару, какую неоценимую услугу он оказывает своему боевому товарищу и покровителю. С помощью Вальтера Герхард убил одним выстрелом сразу двух зайцев, во-первых, сильно осложнил жизнь благородному Филиппу, а во-вторых, довел до белого каления барона де Лоррена. Последнего коварство Адели де Русильон ввергло в такую ярость, что Герхард стал всерьез опасаться за его жизнь. Конечно, Симона можно было понять, за девушкой давали большое приданное, кроме того этот брак мог способствовать сближению двух соперничающих партий.
– По-моему, дело здесь не в глупышке Адели и даже не в ее отце, которого ты сейчас поносишь последними словами, – высказал свое мнение Герхард, когда ярость Лоррена слегка поутихла.
– А в ком же?
– Свинью тебе подложили Раймунд де Пуатье и Филипп де Руси. Недаром же влюбленная парочка укрылась в замке Ульбаш. Филипп агент Византии, а потому ему невыгодно твое сближение с коннетаблем. А Раймунду ваш союз грозил утратой власти. Несчастная Адель стала жертвой не столько залетного молодца, сколько тщательно продуманной интриги. Ты прозевал удар, благородный Симон, в самом уязвимом месте и винить в этом следует только самого себя.