Пионер гипнотизёр спасает СССР
Шрифт:
Вот и сейчас, Синицина смоделировала обстановку читального зала библиотеки, причём вокруг неё сидело сразу несколько ребят постарше. Решив, что неплохо было бы, улучшить отношения с девушкой, я преодолевая её невеликое ментальное сопротивление, заменил этих ребят на свои слабенькие копии. Затем дал им установку наладить взаимодействие, согласно виденного ранее сценария. Потихоньку они начали пересаживаться всё ближе и ближе, пока наконец не окружили девушку. Так как она совсем не высказывала каких-либо признаков тревоги, то я оставил эту ситуацию развиваться согласно утверждённого сценария, и принялся искать нейро связи девушки с братом.
Вскоре найдя искомое я погрузился во внутренний мир молодого человека. А вот в его нейропространстве всё было плохо. Похоже он сильно переживал недавние события, так как сразу после подключения
— Ну что салаги, готовы исполнить интернациональный долг? — обратилась к остальным одна из нейропроекций имеющая вид брутального мужика.
Так как остальные проекции начали уже с подозрением поглядывать на меня, то я тоже принял облик подобный остальным — молодой, бритый на лысо парень в странного кроя серо-зеленой одежде. После этого вместе со всеми залез внутрь кузова, накрытого чем-то вроде тента, местного транспортного средства (похоже не совсем адаптированного под перевозку живых людей). Спустя довольно небольшой промежуток времени события вдруг начали развиваться очень стремительно.
Сначала за пределами тента, что-то громко бумкнуло, а затем, со всех сторон, начал раздаваться частый треск. Все проекции наперебой что-то закричали и полезли наружу, я тоже не сал от них отставать, только старался держаться поближе к Павлу.
Тут меня интересовало две вещи — организация современных военных конфликтов (оружие, техника, взаимодействие союзников, и противники), и истоки проблем молодого человека.
И если с первым уже всё более-менее было понятно — техника донельзя убогая (какие-то грузовики, угловатые броневики вооружённые примитивным кинетическим оружием), бойцы неорганизованные, отвратительно экипированные, необученные, не стрессоустойчивые и вооружённые какой-то рухлядью. И тут как раз наступил момент возникновения моральной травмы парня.
Одна из ментальных проекций изображающая такого же лысого и нескладного парня повалилась навзничь, поражённая оружием одного из противников (странные бородачи, почему-то вызывающие у меня ассоциации с дикими ордами). Павел упал на колени рядом с проекцией своего товарища и начал делать попытки как-то его перевязать. В это момент его со всех сторон начали окружать бородачи со своими стрелялами в руках. Так как я по привычке немного абстрагировался от всего происходящего, то проекции просто не обращали на меня внимания. Но похоже пора мне выходить на сцену.
Привычным усилием, интегрируюсь внутрь происходящего в проекции. Боевики тут же обратили на меня внимание и что-то гортанно закричав, начали стрелять в мою сторону. быстро ухожу в перекат, и небольшим усилием воли создаю себе оружие. Почему-то оно сильно отличается от оружия остальных проекций, Но времени рассматривать странную жёлтую угловатую штуковину времени нет, поэтому просто, привычным движением, вскидываю (что-то внутри меня подсказывает) штурмовой карабин и отправляю в сторону противников несколько коротких очередей.
Моё оружие необычайно эффективно, может сказывается его мощь, но скорее дело в силе моего сознания, всё-таки я тут нахожусь намеренно, а не просто плыву по течению бессознательных мыслей Павла. Переступив через разбросанные куски тел и внутренностей бородачей, подходу к парню. Он смотрит на меня с удивлением.
— Держись меня! — уверенно бросаю ему, и закинув на плечо проекцию его товарища иду дальше. Изо всех щелей, кустов и просто конденсируясь в пространстве, на нас нападают просто орды противников. Павел стреляет из своего пуляла, но это несильно помогает. В основном я пробиваю нам дорогу. Каждая очередь из моего карабина буквально рвёт порядки врага в клочья. Кровь, внутренности и куски тел устилают нам путь.
И похоже я немного перестарался. После уничтожения очередной волны нападавших, когда вся местность стала напоминать разделочный чех на скотобойне, окружающая обстановка вокруг нас начала колыхаться и плыть, мне стало понятно, что Павел просыпается. Продемонстрировав ему бодрого товарища (я втихую подменил его своей ментальной копией оставив внешность предыдущей проекции) поскорее разорвал ментальный контакт и переместился обратно в нейропространство Синициной.
Там всё было просто отлично, несколько моих копий вовсю налаживали позитивные отношения с девушкой, думаю завтра она будет относиться ко мне гораздо лучше. Немного понаблюдав за процессом, переключился обратно на собственную локаль. Мне предстояло ещё много работы по систематизации и классификации полученной за день информации. Хотя в этот раз процесс шёл гораздо быстрее и проще, то ли сказывался опыт, то ли то, что информация полученная из “энциклопедии” была уже минимально структурирована.
На следующее утро встал я в отвратительном настроении, голова трещала, во рту стоял отвратительный привкус, дневной свет резал глаза, руки и ноги тряслись мелкой дрожью — похоже это были последствия ментального перенапряжения. В следующий раз мне стоит быть более осторожным и так не напрягаться. Пару минут помедетировав, усилием воли убрал все внешние свидетельства ментальной усталости — чувствую потом мне будет ещё хуже, но сейчас не стоит показывать своё состояние — это вызовет множество ненужных вопросов. Но если тело на физическом уровне я ещё как-то мог контролировать, то более тонкий уровень мне был не доступен. Надеюсь пока недоступен. Поэтому из-за выработки определённых гормонов (насколько я успел изучить местные понятия адреналина, норадреналина и тироксина) я с самого утра был в довольно взвинченном состоянии. И если с родителями я ещё усилием воли мог себя сдержать и не нагрубить, то выйдя из дверей квартиры, меня тут же накрыло.
Первым на пути мне попался мужичок довольно потрёпанного вида (подсказка из консоли тут же пояснила — сосед дядя Витя, хронический алкоголик, с утра ищет возможности опохмелиться), дыхнув на меня какой-то дрянью (консоль как будто бы разделяя моё состояние сообщила что это “перегар”) попросил “двенадцать копеек до получки”. Моё и так не самое хорошее состояние наложилось на какой-то приступ злости и брезгливости (брезгливостью похоже щедро поделился реципиент) поэтому я заглянув в его глаза с максимальным убеждением произнёс: “С текущей минуты ты полностью изменишь образ своей жизни. Отныне ты будешь идеальным гражданином своей страны, идеальным семьянином и просто образцом для подражания. Все твои идеалы записаны своде принципов коммунистической морали, и в тексте Третьей Программы КПСС. Прямо сейчас изучи, и строго их придерживайся”.
После моего спитча сосед несколько секунд покачиваясь стоял уставившись в стену с непонимающим взглядом, а затем икнул и кивнув мне куда-то направился, и с каждым шагом его походка становилась всё твёрже, а шаг уверенней.
А вот мне стало гораздо хуже, из носа тут же закапала кровь, в глазах потемнело, а ноги подкосились, так что мне пришлось привалиться к стене подъезда.
Глава 5
Немного отдышавшись, я по стеночке вышел из подъезда. Благо моей слабости никто не видел, так что приняв вертикальное положение пошагал в школу. По пути, хоть и все мысли были сосредоточены на том как бы не упасть, но нет-нет в голове всё-таки возникали размышления о том что мне делать дальше. С одной стороны я тут чужак и мне надо бы думать о том как восстановить память (она кстати потихоньку возвращается, хоть пока только и на уровне рефлексов в нейросрматческом моделировании) и вернуться к себе. Но такой план имел единственный изъян — вдруг я оказался тут специально и моя задача как раз здесь и находиться, или, что хуже, возвращаться мне некуда или незачем. Так что надо думать в сторону как бы мне улучшить собственное житьё. Например, это хождение в школу, хоть и даёт полезные навыки коммуникации, но абсолютно неэффективно в плане получения новой информации. Я сам занимаясь получу больше информации и усвою её лучше, чем на этих “уроках”. Но такое в существующем порядке просто невозможно. Но помимо учёбы есть ещё и общая бытовая неустроенность — эти крохотные жилые ячейки, отсутствие нормальной бытовой техники (я толком не помню какая она должна быть — но точно не деревянные палки, доски и скребки, которые я обнаружил в месте для приготовления пищи) и средств коммуникации (стоящий в квартире родителей реципиента аппарат вызывал у меня дрожь, но никак не желание кому-то “позвонить”). А значит пока мне следует заняться обустройством своего ближайшего окружения — места учёбы, жительства и отдыха. А с нестандартными решениями в плане текущего порядка пока следует повременить, даже если я не смогу адаптироваться к текущему положению дел, то мой поведение может резко перестать быть кому-либо интересным на фоне какой-нибудь глобальной перестройки.