Пионер Советского Союза
Шрифт:
— Спрашивайте, спрашивайте. Я с удовольствием отвечу.
— Не буду. Наверное, это просто ошибка или чья-то неумная шутка.
— Мартин, что там у Вас? — не выдержал Гитлер. — Перестаньте юлить, говорите.
— Хорошо, мой фюрер, раз Вы настаиваете, — вздыхает Борман. — В таком случае мне просто в чисто познавательных целях интересно, если всё, о чём нам тут рассказал господин Гейдрих правда, то как тогда можно объяснить тот факт, что фотокопия обсуждавшегося нами сегодня документа в Берлине публикуется в открытой
— Где публикуется?
— В открытой печати, мой фюрер. В газетах. В газетах, которые свободно распространяются среди населения.
— Что?! — вскакивает на ноги Гитлер. — Бред, Мартин, что за бред Вы несёте? Откуда у Вас такая информация? Я не верю. Гейдрих?!
— Это совершенно исключено, мой фюрер, — спокойно отвечает тот. — Думаю, господина Бормана кто-то ввёл в заблуждение, а вот намеренно он это сделал или случайно — в этом ещё нужно разобраться.
— Вы уверены? — спрашивает Борман.
— Абсолютно.
— В таком случае, мне остаётся только принести Вам свои самые искренние извинения, группенфюрер, — Борман картинно разводит руками и сокрушённо вздыхает. — И ведь я сразу, сразу сказал, что это чья-то ошибка.
— Я принимаю Ваши…
— Простите, группенфюрер, — Борман прерывает Гейдриха на полуслове и продолжает: — Один маленький нюанс. Взгляните, мой фюрер, быть может, это Вас заинтересует?
С этими словами Борман раскрыл свою чёрную кожаную папку и вытащил оттуда развёрнутую на последней странице слегка помятую газету, которую и протянул Гитлеру. Тот, взяв её в руки, некоторое время изучал газетный листок «Берлинского вестника автолюбителя», а затем медленно-медленно поднял от газеты голову и молча вопросительно посмотрел на Гейдриха. Гейдрих судорожно сглотнул…
[02.08.1940, 12:05 (мск). Москва, Кремль, совещание в кабинете товарища Сталина]
— … И как же это так получается, товарищ Тимошенко, что данные о размещении наших войск немцы печатают у себя в каких-то… каких-то помойных газетках? Как, я Вас спрашиваю?
— Товарищ Сталин, я не готов сейчас ответить на Ваш вопрос.
— Причём даже не текущее положение, а с учётом наших стратегических планов развёртывания? Как это можно объяснить?
— У меня нет ответа на этот вопрос.
В полной тишине Сталин, попыхивая трубкой, дважды прошёлся вдоль кабинета. Стоявший на вытяжку около карты нарком обороны провожал его движение поворотом головы. За окном кремлёвского кабинета взволнованно и раздражённо каркнула ворона.
— И речь идёт даже не о приграничных округах, а вообще обо всей европейской территории СССР, включая Московский военный округ.
Тишина. Сталин ещё раз прошёлся по кабинету.
— Товарищ Тимошенко, а до того, как мы получили столь странную газету, кто вообще мог обладать настолько подробной и всеобъемлющей информацией о наших стратегических
— Такой информацией обладал начальник Генерального штаба товарищ Шапошников.
— Ещё?
— Ещё я, как нарком обороны, мог затребовать и получить её.
— Это всё?
— Нет. Также подобная информация могла бы быть подготовлена для Вас, товарищ Сталин.
— Очень интересно. Получается, у нас всего трое подозреваемых. Причём один из них — это товарищ Сталин, да?
— Я этого не говорил.
— Но прозвучало это именно так. Хорошо, — Сталин постоял на месте, выпустил в воздух клуб дыма, снова зашагал по кабинету и продолжил: — А как же так получилось, что только по Западному Особому военному округу совпадений с реальным положением войск менее 50 %, тогда как по всем остальным округам оно составляет от 80 до 100 %? Чем это у нас Западный округ отличается от остальных?
Пауза. Снова мягкие шаги по натёртому паркету.
— Есть мнение назначить товарища Павлова, — Сталин чиркает спичкой, закуривает новую трубку и продолжает: — назначить товарища Павлова начальником Генерального штаба. Он у нас надёжный, не раз проверенный в бою товарищ. Как Вы думаете, товарищ Тимошенко, товарищ Мерецков справится с управлением Западного округа?
— Так точно, товарищ Сталин, справится. А что же с товарищем Шапошниковым?
— А у товарища Шапошникова, насколько нам известно, проблемы со здоровьем. Серьёзные проблемы. Есть мнение предоставить товарищу Шапошникову отпуск. По болезни. Продолжительный отпуск.
Тимошенко сочувственно посмотрел на Шапошникова, но промолчал. Последний неподвижно сидел на своём стуле, низко опустив голову. Через некоторое время вновь раздался голос Сталина:
— На сегодня у нас всё, товарищи. Все свободны. Товарищ Берия, товарищ Меркулов, задержитесь.
Шум отодвигаемых стульев, гомон людей, покидающих кабинет. Когда за выходившим последним Молотовым закрылась дверь, Сталин указал трубкой на стулья у стола и сказал:
— Присаживайтесь, товарищи, — хозяин кабинета прошёл к своему креслу, сел, положил погасшую трубку в пепельницу, вздохнул и сказал: — Шапошников не виноват, не трогайте его, это не он. У старика действительно скверное здоровье, пусть съездит на юг, в Крым, на Кавказ, подлечится. Его голова нам ещё понадобится.
Пауза. За окном на солнце нашла чёрная туча, в кабинете стало темновато, и Сталин включил настольную лампу.
— Есть мнение разделить народный комиссариат внутренних дел на два — собственно НКВД и НКГБ, выведя подразделения, подчиняющиеся Вам, товарищ Меркулов, из подчинения товарища Берия и образовав на их базе новый наркомат. Задачи, стоящие перед новым наркоматом будут, собственно, прежние: разведка, контрразведка и прочее. Новым наркомом предлагается стать Вам, товарищ Меркулов.