Пионерская правда
Шрифт:
– Я просто сижу здесь, посиживаю себе, никого не трогаю. Что спрашиваешь? – с каким-то индифферентным достоинством ответил Чёрный Костюм.
– Нет! Я тебе не верю! – пронзительно надрывался Мальчиш, словно заводя мотор, ощущая себя целым танком «Т-34», обнаружившим для себя цель пушечной стрельбы и намеревавшимся подъехать на гусеницах поближе к этой заветной цели.
– Ну и не верь себе, мне-то что! Сам-то что пришёл? Что хочешь-то? – продолжил безразличный Шейх.
Мальчиш молчал, и его «Т-34» заглушил мотор, поскольку в эту минуту Каспер действительно забыл и не просто забыл, что он тут забыл, а даже забыл, забывал ли он тут вообще что-либо когда-либо или нет. И более того: он совершенно позабыл в эту минуту даже спросить себя о том, не забыл ли он тут что-либо в
– Или, может, потерял там что-нибудь? – не отставал Тип.
– Где там? – заинтересовался Мальчиш частностями.
– Откуда мне знать, где. Я, что ль, потерял? Может, там, а может, здесь, – увернулся Чёрный Костюм, сразу вязко уводя за собой в болото непознанного.
– А я что потерял? – не унимался Кибальчиш-Потеряшка, надеясь этой зацепочкой всё-таки выведать, о чём вообще идёт речь, так как было бы всё-таки особенно обидно, если потерявшийся предмет относился бы к чему-то ценному из его сокровищницы детских игрушек.
– Я не знаю, что ты конкретно потерял, если ты вообще что-нибудь терял. Кстати, а ты терял что-нибудь? – вдруг заинтересовался, словно очнувшийся от долгого сна, чахнувший доселе в забытьи над златом Кащей Бессмертный [15] , он же сам Главный Буржуин, и строго посмотрел на Мальчиша.
– А что, нашли?! – руки в боки, потянул было за ниточку Мальчиш-Кибальчиш.
– Что нашли?! – тут же ушёл Чёрный Костюм от темы, словно тема и не затрагивалась.
Воцарилось неловкое молчание.
15
Пушкин А.С. Руслан и Людмила.
– Ладно, – примирительно прервал паузу Чёрный Костюм, – с каким вопросом пришёл-то?
Мальчиш задумался. И как-то надолго, если не насовсем.
– Тебя интересовало же там что-то… Или уже не интересует? – уже явно показывал Чёрный Костюм, он же – Кащей Бессмертный, свою искреннюю готовность идти на компромисс, хоть и явно конъюнктурно обусловленный. И Главный он или не Главный, и Буржуин он или не Буржуин, Мальчиш – вновь обретя своё изначальное рыцарское достоинство – уже начал подвергать серьёзным сомнениям.
Напоследок бросив Мальчишу-Кибальчишу:
– Ну ладно, подумай покамест, может, вспомнишь, – ЧК вдруг куда-то испарился.
Мальчиш, застыв в этом судорожном поиске безвозвратно утраченной последовательности полночного разговора, в безуспешной, путаной обратной отмотке собственных аудио- и видеозаписей в голове, уже даже не замечал, как взрослые визитёры Мамы теперь преспокойненько разбрелись и шлялись себе туда-сюда по квартире, о чём-то свободно, в голос, переговариваясь, – то из комнаты в комнату, то на кухню, где они то спонтанно собирались в могучую кучку [16] и издали в голос хохотали, то, подозрительно замолкая, возвращались поодиночке, всё подсмеиваясь в его адрес над чем-то… До его детских ушек всё время долетал взрослый гогот то вновь осмелевшего дядьки-обнимашкина, то жопастой и грудастой тётьки, называвшей себя дядькам то Любой, а то вдруг целой Любовью, не перестававших «то вместе, то поврозь, а то попеременно» гнусно улыбаться ему свысока. На его строгий вопрос: «Над чем вы там всё смеётесь?!» – они подло включали интригу: «Да так… над анекдотом одним…». И когда он, застав их сборище в кухне, грозно и громко потребовал выложить ему этот развеселивший всех, кроме него, анекдот, – предварительно получив от кого-то, на минуточку оторвавшегося от их компашки и непредвиденно завалившегося к нему в детскую, объяснение того, что вообще есть «анекдот», – то вынужден был, уже не помня, в какой комнате сам находится, тоскливо и безропотно ловить покрасневшими от стыда ушами претендовавшее на неназойливое, звучавшее всякий раз в форме искреннего дружеского напутствия пожелание «вспомнить», и что мнимый, но так пока никем не озвученный анекдот – это якобы как раз он сам и есть. При этом они упорно называли его каким-то неведомым Лариосиком [17] и всё время повторяли: «Закрой рот!» О чём или что вспомнить, а также о чём анекдот, он так и не догонял, но уже был почти уверен, раз все повторяли ему одно и то же, что что-то всё-таки потерял: не зря же он стоит здесь, у себя в детской, и пытается вспомнить неизвестно что и даже роется то тут, то там. И наконец, ему под ноги, как собаке кость, была вальяжно-пьяно брошена этими взрослыми дураками реплика:
16
«Могучая кучка» – содружество русских композиторов 3-й четверти XIX века.
17
Булгаков М.А. Белая гвардия.
– Ладно, иди пока к себе и подумай! Может, вспомнишь. Может, заодно и найдёшь, что потерял, в случае если вспомнишь.
И тут, после продолжительных сомнений, к нему всё-таки пришло то, о чём говорилось в последнем разговоре. Пошёл, разыскал Чёрного Костюма, как раз двигавшегося на него по коридору, и призвал того к неумолимому ответу:
– Стой! Я вспомнил! Я скажу! – молвил Кибальчиш.
– Так. Что нужно?! – мнимо опешил Чёрный Костюм.
– Что ты хочешь?! – задиристо спросил Мальчиш.
– Что? Кто? Я что хочу?! – наигранно испуганно отпрянул Чёрный Костюм. – Я ничего не хочу! Что надо-то?! От-ва-ли!
– Надо, чтобы ты срочно сказал, что ты хочешь! – бойко повторил Мальчиш своё требование.
– Сказать?! – вдруг приостановился в коридоре и, внимательно посмотрев Мальчишу-Кибальчишу в лицо, спросил Чёрный Костюм, строго и таинственно продолжая глядеть на него сверху, явно пугая и проверяя готовность испытуемого, осмелившегося преследовать его – самого Чёрного Костюма, встретить с честью то, что будет сказано сейчас, но что сказанное уже невозможно будет после этого ни изменить, ни отменить, ни замолить, ни поправить.
– Говори! – самоотверженно потребовал Мальчиш.
– Я хочу знать, что ты видел во сне! – резко и прямо, как неподкупный экзаменатор, задал свой вопрос ЧК.
– Не скажу! – насторожился Кибальчиш, втуне подозревая, не измена ли это, и не Мальчиш ли Плохиш перед ним в эту минуту, собирающийся выведать у него Военную Тайну и затем – за банку варенья и коробку печенья – самым диверсионным и самым подлым манером применить бертоллетову соль с целью подзорвать все пиротехнические склады уже вот-вот подступающей к мальчишам на подмогу Красной Армии?!
– Падал? – поинтересовался Чёрный Костюм.
– Нет! – не дрогнул Кибальчиш.
– Ну, нет – так нет… – ЧК помолчал, потом уточнил:
– Но упал назад в траншею или вперёд на бруствер?
– Какой ещё брусвир? – покрутил Мальчиш у виска, подумав, что его первоначальная оценка Чёрного Костюма как достойного умного врага была явно поспешно завышенной. И всё равно Мальчишу казалось странным, что ЧК что-то знает. Это и пугало его, и заманивало смело продолжать разговор.
– Немецкий-то знаешь? – крайне аккуратно, стараясь не задевать внутреннего достоинства Красноармейца, полюбопытствовал ЧК. – Vielleicht auf Deutsch? [18]
– Ну– у… И чё? – хитро прищурился Мальчиш, не желая выдавать в эту ответственную минуту своих познаний немецкого.
– Бруст-вер. Brust знаешь? – Грудь. А Wehr – защита. Защита груди! От выстрелов. От летящих пуль и осколков снарядов.
18
Нем. Может быть, по-немецки?