Пионеры-герои (Очерки)
Шрифт:
Проводил Шульц эсэсовцев и сказал Володе:
– Завтра, щенок, без моего надзора работать будешь. Перенесешь вон те кирпичи вот сюда. Мне нужно будет отлучиться.
Кирпичи так и остались лежать на своем месте. Назавтра Володя не пришел к Шульцу.
После разговора Шульца с эсэсовцами Володя не находил себе места. Он не мог дождаться, когда на дворе стемнеет, чтобы уйти из деревни по знакомым тропинкам.
Страшно в лесу, полном ночных звуков. Но для мальчика было страшнее то, что ожидало жителей деревни Юрьевичи. Он пустился
Вскоре в Захарничах разнеслись слухи о событиях в Юрьевичах.
Партизаны сделали засаду и перебили отряд карателей, который ехал на пяти машинах, чтобы уничтожить непокорное население деревни.
Тяжелораненого Шульца доставили в Полоцкую больницу без сознания. Но не удалось его приятелям-фашистам спасти верного приспешника. Хорошо заплатили ему партизаны.
Заговорщица Полота
Сначала заговорщиком был дуб. Под его вывернутыми бурей корнями время от времени появлялся клад. Под покровом ночной темноты пробирались сюда четыре паренька: Володя Богданов, Вася Коваленко, младший брат его Коля и Вася Стрикелев. Оружие, собранное на дорогах войны, находило себе здесь место. Об этом тайнике знали партизаны из отряда Тимоника.
Однажды, возвращаясь домой, в ста метрах от дуба Володя замер на месте. Чья-то рука вдруг схватила его за воротник, сжала горло.
– Где был, паршивец?
– прошипел кто-то над ухом мальчика.
Это был полицейский Шмеза. Его змеиное шипение было знакомо Володе.
Взбешенный молчанием мальчика, Шмеза так дернул его за воротник, что Володина рубашка расползлась до пояса.
В двух километрах отсюда находились фашистские казармы. Шмеза тянул свою жертву и приговаривал:
– Там ты развяжешь свой язык, паскуда! Вырвут его у тебя!
Со взрослым Шмезе, вероятно, легче было бы справиться. Четырнадцатилетний рослый светловолосый мальчик, как росток того самого кряжистого дуба-заговорщика, был гибкий и неподатливый. Не успел Шмеза протащить мальчика несколько метров в направлении казармы, как звериный рев раздался в лесу: белыми, как чеснок, зубами впился Володя в поганую руку... Теперь Шмезе было не до жертвы. Лесная чаща мгновенно спрятала паренька.
...После этого заговорщицей стала река Полота. Под щербатым мостиком, где берег окаймлял тростник, дно не просвечивалось. И никому, кроме партизан отряда Тимоника, не была известна тайна подводного царства.
Укромное место посещали лишь четверо мальчиков. Приходили сюда в сумерках и опускали свой клад в воды древней Полоты. Заговорщица-река отвечала им бульканьем и тут же затихала, будто понимая всю важность мальчишеского дела...
Володя Богданов не имел теперь постоянного пристанища. Он ночевал то на сухих листьях в чаще леса, то в одиноком стогу сена, то просто под открытым небом. Пелагея Варфоломеевна знала, что сын бывает дома. Но встречалась с ним очень редко. О посещении мальчика говорила ей исчезнувшая со стола торбочка с хлебом.
Была у Пелагеи Варфоломеевны встреча с командиром отряда Тимоником.
– Опасно вам здесь оставаться, Пелагея Варфоломеевна. Мы решили перебросить вас на Большую землю.
Женщина немного помолчала, потом сказала:
– Если вместе с Володей - я согласна!
Через три дня в партизанском отряде появился светловолосый паренек. Он стоял перед Тимоником и взволнованно повторял одни и те же слова:
– Не могу...
– Говори спокойно, Володя. Чего ты не можешь?
– Уехать из деревни. У меня здесь много работы. Мы припасли для вас оружие в Полоте...
Не удалось Тимонику уговорить мальчика отправиться с матерью за линию фронта. Отказалась покинуть сына и Пелагея Варфоломеевна. Она не упрекала за это Володю. Наоборот. Он как бы вырос в ее глазах. Невольно мать начала прислушиваться к каждому слову сына.
Ночью, ворочаясь на остывшей печи, Пелагея Варфоломеевна вспоминала старого Якова. "Володя - его росток", - подумала женщина.
Дед Яков не был родным Володе. Но его шершавые трудовые руки учили мальчика делать первые шаги.
– А ну, шагай, дорогой. Смелее ходи по земле. Она - твоя.
Позже, когда Володя начал подрастать, дед Яков рассказывал ему сказки. И всегда в сказках старика вещи приобретали фантастическую силу только от родной земли.
Володе-школьнику он рассказывал о своей жизни. Яков Савастеевич участвовал в революции 1905-1907 годов, в Октябрьской революции и гражданской войне.
– Земля наша, - говорил дед, - всегда очищалась от нечисти. Ливнем больших чувств любви к Родине смывала она все, что не должно лежать на ее чистой груди.
Пелагея Варфоломеевна вспоминала слова Якова Савастеевича и думала о семье. Старший сын Александр для всех пропал без вести, а для нее, матери, он жив и здоров, вместе с народными мстителями мстит за отца, за свой народ, родную землю. В отчаянии зашлось сердце матери, когда фашисты схватили в поле среднего сына ее - Николая. Тогда корова одна вернулась с пастбища. А Николая вместе с другими парнями, как скотину, погрузили в товарные вагоны и отправили в фашистскую неволю... Вскоре Пелагея Варфоломеевна получила весточку от Николая. По дороге в Германию ребята выломали в вагоне стенку и на полном ходу поезда выбросились под откос. И Николай нашел себе правильный путь - к народным мстителям. А Володя?..
В этот момент кто-то постучал в стекло. Он!
Пелагея Варфоломеевна растерялась и не сразу пошла к двери. Дрожали ее руки на тяжелом железном засове. Когда она наконец обняла своего младшего сына, то почувствовала, что одежда его промокла насквозь.
– Что с тобой, родной? Почему ты весь мокрый?
Она держала руки мальчика и не могла их выпустить.
Матери не нужно было света, чтобы видеть улыбку сына. Он стоял перед ней торжественный и спокойный.
– Не волнуйся, мамочка, это - ливень!..