Пионеры-герои (Очерки)
Шрифт:
На рассвете пошли Володя Северин и Володя Сергейко в лес спрятать в один из тайников затворы и патроны. Уже солнце поднялось к зениту, а посланцев все нет. Не притронулись пастушки к горбушкам хлеба, что лежали в торбочках.
– Что же могло случиться?
– Ваня Радецкий поднимает глаза на своего тезку Ваню Хомку.
– Не знаю...
Не хотелось высказывать вслух тревогу: не попали ли ребята в лапы гестаповцев. Те в последнее время часто прочесывают эту опушку леса.
Только под вечер, когда надоедливые
– Все в порядке, - сказали они.
– В порядке? Так все же было опасно?
– Перехитрили!..
Весело стало пастушкам, когда они услышали рассказ друзей о их приключениях.
Володя Северин умел чудесно свистеть. Под его свист хоть плясать пускайся. Любую мелодию так выведет, что и птица может позавидовать.
– Я впереди пойду, - сказал он Володе Сергейко, - а ты держись поодаль. Молчать буду - все в порядке, а если высвистывать начну - бросай свои веники.
Хитро придумали мальчуганы - в пышной зелени березовых веников спрятали драгоценный груз. Не сразу найдешь мешочки с патронами.
Недолго шел молча Володя Северин. Вскоре он начал высвистывать "Лявониху". Веники тут же были заброшены в кустарник. А освободившиеся руки Володи Сергейко полезли за пазуху.
– Володя, - кричит он своему тезке, идущему впереди, - может, хочешь яблоко?
– Хочу, - громко отвечает тот.
– Неси быстрее!
Подбежал Володя к другу и остолбенел: два гестаповца с карабинами наизготовку стоят перед четырнадцатилетним мальчишкой и грозно требуют "аусвайс".
– У нас нет пропуска, - отвечает им Володя Северин.
– Мы только съедим яблоки и уйдем отсюда.
Он похлопал друга по карманам, показал за пазуху.
– Мы за этими яблоками в сад чужой лазили, - тоном заговорщика признался он немцам.
Краснобокие спелые житники, выросшие на белорусской земле, сослужили хорошую службу маленьким патриотам. Гестаповцы приказали ребятам высыпать из-за пазух и из карманов яблоки, а самим бежать отсюда.
– Так почему же вы сразу к нам не пришли?
– в один голос спросили пастушки.
– Не бросать же нам веники! Мы их попозже на место доставили. И еще один ящик сделали. Сегодня при встрече с партизанами сообщим об очередном тайнике.
Ваня Радецкий сказал:
– Так, говорите, "аусвайсы" спрашивали? Хорошо. У нас они обязательно будут.
Через три дня оба Вани за мизерную плату нанялись батраками. Пасли они коров у жандармского переводчика Лиса и у лесника. А в "аусвайсах" было написано, что они могут пасти коров в любом месте.
Голос Москвы
Двери конюшни были раскрыты. Хромая кобыла, на которую не позарились гитлеровцы, одиноко жевала сено. Картина эта была обыденной.
А между тем отсюда к крестьянам приходили те вести, которые окончательно рассеивали фашистскую ложь. Врут они! Москва непобедима, Красная Армия беспощадно бьет гитлеровцев.
Радостные вести передавались из уст в уста. Крестьяне не расспрашивали, откуда они. И только всем сердцем желали счастья людям, которые, не страшась смерти, разносили эту правду.
Секретарь подпольной комсомольской организации Василь Сороко и комсомолец Николай Северин зарылись в сено, что лежало на чердаке конюшни. Их сердца стучали так, что, казалось, наполнили всю окрестность своим биением. В наушниках комсомольцы слышали пламенный голос родной Москвы, она обращалась к ним, призывала браться за оружие, очищать свое советское отечество от фашистов.
"Будьте спокойны, - думал Василь.
– За нас стыдно не будет! Двадцать пять комсомольцев уже организованы в отряд. А еще же есть пионеры..."
Кто бы сказал, что эти босоногие крестьянские дети, с виду такие беззаботные, также стали в ряды народных мстителей.
В Карповцах начал действовать маленький оружейный завод.
В нем было несколько походных цехов. Здесь молодежь собирала из отдельных деталей оружие, выплавляла тол, делала мины...
Типография без адреса
За спиной стоял гитлеровец, и рука Коли Зыбко задрожала, по спине забегали мурашки. Только бы не показать своего волнения!
Коля смотрит на страницы букваря и выводит невинное слово "рама", а затем рисует. Только получается рама не такой высокой и широкой, как в учебнике, а низкой и тесной, скупой для солнечного света, как раз такая, как в их избе.
Солдат что-то бормочет на непонятном Коле языке. Он, видно, догадался по рисунку, какое слово написал этот крестьянский мальчик, и произносит его по-своему. А так ему бы никогда не понять родных Коле букв.
Зачем он здесь, на земле Коли Зыбко?
Мать взволнованно вытирает сухие руки передником и говорит, указывая на Колю:
– Науку любит...
Гитлеровец жестами показывает, что для букваря ее сын слишком велик, он должен уже толстые книги читать. Затем пренебрежительно махнул рукой: мол, для вас, черни, и такая наука не нужна - и пошел.
Коля свою тетрадь перевернул на другую сторону.
Красивым почерком, за который не раз в мирное время хвалили Колю учителя, было написано:
"Смерть фашистским оккупантам!"
А ниже:
"Юноши и девушки, братья и сестры! Под мощными ударами Рабоче-Крестьянской Красной Армии гитлеровские полчища откатываются все дальше и дальше назад, неся большие потери в живой силе и технике..."
К вечеру, когда с пастбища пригнали коров, члены "Пионерского тайника" затеяли игру в городки.
Здесь Коля и рассказал Володе Северину о сегодняшнем событии.
Хорошо, что он на всякий случай положил перед собой букварь да успел незаметно тетрадь перевернуть... Гитлеровец как с неба свалился.