Пиппи Длинныйчулок 1-3
Шрифт:
Фрекен попыталась сделать вид, будто она ничего не слышала, и обратилась к Аннике:
– Ну, Анника, вот тебе пример: Густав был на экскурсии со своими школьными товарищами. У него была 1 крона, а когда он вернулся домой, у него осталось 7 эре. Сколько денег он истратил?
– Это еще зачем? – воскликнула Пиппи. – А я вот хочу знать, почему он так транжирил деньги, и купил ли он на них лимонаду, и вымыл ли он хорошенько уши, перед тем как уйти из дому?
Фрекен решила прекратить занятия арифметикой. Она подумала, что, быть может, Пиппи больше понравится чтение. Поэтому она вытащила маленькую красивую картинку, на которой был
– Ну, Пиппи, сейчас ты увидишь что-то забавное, – быстро сказала она,
– ты видишь здесь е-е-е-е-е-е-ежика. А эта буковка перед е-е-е-е-е-ежиком читается "е".
– Вот уж никогда бы не подумала, – заявила Пиппи. – Мне кажется, что буква "е" – какаято закорючка с запятой внизу и с двумя капельками мушиного дерьма наверху. Но мне хотелось бы знать, что общего может быть у ежа с мушиным дерьмом?
Фрекен достала следующую картинку, на которой была изображена змея, и объяснила Пиппи, что буква перед ней называется "з".
– Кстати, о змеях, – сказала Пиппи, – я никогда не забуду гигантского змея, с которым однажды билась в Индии. Верьте не верьте, это был такой кошмарный змей! Четырнадцать метров длиной и злющий, как шмель. И каждый день он сжирал пять штук индийцев, а на десерт двух маленьких детей. А один раз он приполз ко мне и хотел съесть на десерт меня, уже обвился вокруг меня – крах-х-х... Но «смеется тот, кто смеется последним», – сказала я и как дам ему по башке – бум, – и тут он как зашипит – уйуйуйуйуйч... И тут я как дам ему еще раз – бум... И он тут же и сдох. Вот как, стало быть, это буква "з", ну просто удивительно!
Пиппи необходимо было немного перевести дух. А учительница, которая уже подумывала, что Пиппи – скандальный и трудный ребенок, предложила, чтобы весь класс вместо чтения занялся рисованием.
«Наверняка Пиппи тоже будет спокойно сидеть и рисовать», – подумала фрекен. И, вынув бумагу и карандаши, она раздала их детям.
– Рисуйте что хотите, – сказала она и, сев возле кафедры, начала проверять тетради. Через некоторое время она подняла глаза, чтобы посмотреть, как дети рисуют. Но все сидели за партами и смотрели на Пиппи, лежавшую на полу и рисовавшую в свое удовольствие.
– Но, Пиппи, – нетерпеливо спросила учительница, – почему ты не рисуешь на бумаге?
– А я ее изрисовала уже всю давным-давно, да и лошади моей никак не поместиться на этой маленькой бумажонке, – ответила Пиппи. – Сейчас как раз я рисую переднюю ногу лошади, но когда доберусь до хвоста, мне, верно, придется выйти в коридор.
Некоторое время фрекен напряженно размышляла.
– А что, если нам вместо рисования спеть небольшую песенку! – предложила она.
Все дети поднялись и встали за партами, все, кроме Пиппи, по-прежнему лежавшей на полу.
– Пойте вы, а я немножко отдохну. Слишком много учености – вредно. Самый здоровенный громила от этого заболеет.
Но тут терпение фрекен окончательно лопнуло. Она велела детям выйти на школьный двор, потому что она хочет поговорить с Пиппи наедине.
Когда фрекен и Пиппи остались одни, Пиппи поднялась с пола, подошла к кафедре и сказала:
– Знаешь, что я думаю, фрекен, чертовски весело было прийти сюда и посмотреть, как тут у вас. Но не думаю, чтоб я очень рвалась снова ходить в эту школу. А с рождественскими каникулами я как-нибудь разберусь. Слишком уж много тут всяких яблок, и ежей, и змеев, и всякой всячины! У меня просто голова пошла кругом. Надеюсь, фрекен, ты не очень из-за этого огорчишься?
Но тут фрекен сказала: она, конечно, огорчилась, а больше всего из-за того, что Пиппи не хочет даже попытаться вести себя как следует. И что ни одной девочке, которая ведет себя так, как Пиппи, не разрешают ходить в школу, даже если она очень этого захочет.
– Разве я плохо себя вела? – страшно удивилась Пиппи. – Вот тебе и раз, я и сама этого не знала! – с горестным видом сказала она.
Ни у кого на свете не бывает такого горестного вида, как у Пиппи, когда она огорчена. Она молча постояла, а спустя некоторое время дрожащим голосом сказала:
– Понимаешь, фрекен, когда у тебя мама – ангел, а папа – негритянский король, а ты плавала по морям всю свою жизнь, то откуда же тебе знать, как вести себя в школе среди всех этих яблок и ежей?
Тогда фрекен сказала, что она это понимает и больше не огорчается из-за Пиппи. И что Пиппи, пожалуй, сможет вернуться обратно в школу, когда станет немного старше. И тогда Пиппи, вся сияя от радости, сказала:
– Мне кажется, ты чертовски добрая, фрекен. А это тебе в подарок от меня!
Пиппи вытащила из кармана маленький изящный золотой колокольчик и поставила его на кафедру. Фрекен сказала, что не может принять от Пиппи такую дорогую вещь. Но Пиппи возразила:
– Ты должна его принять! А не то я снова приду сюда завтра. Веселенький будет спектакль!
Затем Пиппи вылетела на школьный двор и прыгнула на лошадь. Все дети столпились вокруг нее, чтобы погладить лошадь и увидеть, как Пиппи отправляется в путь.
– К счастью, я знаю, какие бывают школы в Аргентине, – с чувством собственного превосходства сказала Пиппи и посмотрела на детей сверху вниз. – Вот бы вам туда! Пасхальные каникулы начинаются там через три дня после окончания рождественских, а когда кончаются пасхальные, остается всего три дня до летних. Летние каникулы кончаются первого ноября, а потом, ясное дело, остается всего ничего до одиннадцатого ноября, когда снова начинаются рождественские каникулы. Но приходится с этим мириться, потому что, во всяком случае, никаких уроков все равно не задают. В Аргентине вообще строжайше запрещено учить уроки. Иногда случается, что какой-нибудь аргентинский ребенок прокрадывается тайком в шкаф и, сидя там, учит уроки. Но горе ему, если мама ребенка его там засечет. Арифметики у них в школах вообще нет. А если найдется какой-нибудь ребенок, который знает, сколько будет 7 плюс 5, то ему приходится целый день с позором стоять в углу, если он такой дурак, что проговорится об этом фрекен. Чтение у них в школе только по пятницам, да и то лишь если найдутся какие-нибудь книги, которые можно читать. Но таких никогда не бывает.
– Да, но чем же они тогда занимаются в школе? – удивился какой-то малыш.
– Едят карамельки, – авторитетно заявила Пиппи. – От ближайшей карамельной фабрики проходит труба прямо в школьный двор, и оттуда целые дни так и выскакивают целые водопады карамелек, так что дети с трудом успевают их съесть.
– Да, но что же тогда делает учительница? – поинтересовалась одна из девочек.
– Дурочка ты, она снимает детям фантики с карамелек, – сказала Пиппи.
– Уж не думаешь ли ты, что они сами это делают? Очень редко! А сами они не ходят в школу больше одного раза. Они посылают вместо себя своего брата.