Пир бессмертных: Книги о жестоком, трудном и великолепном времени. Щедрость сердца. Том VII
Шрифт:
— Слюнтяй! Поднимите голову, барон фон Голльбах-Ос-тенфельзен! Ну! Я приказываю: поднять голову!
Барон поднимает голову.
— Вы смеете улыбаться?! А?
Дождь усиливается.
— На днях вас арестуют. Если в вас еще осталась хоть капля дворянской крови, то вы не отдадитесь живым в руки этому хамью. Стреляться не советую: имя Голльбах-Остен-фельзен должно остаться незапятнанным.
фон Зиттарт крепко берет барона за отвороты плаща.
— Вы уйдете тихо, Эрих. Без скандала. Из-за небрежного обращения с газом на собственной кухне. А завтра верните мне
Они стоят друг против друга.
— Вы сумеете умереть с честью, Эрих?
— Нет, Роберт. Этого не нужно. Я уже умер…
Барон беззвучно смеется и, сгорбившись и подняв воротник, медленно уходит в завесу дождя.
Опушка осеннего парка. Полуголые поредевшие ветви, последние бурые листья крутятся по ветру над пустыми грязными клумбами. Рой и Сергей стоят в кустах, их ноги в грязи, по лицам течет вода.
Сергей мягко и укоризненно говорит:
— Эх, барон, барон… А ведь мы решили быть друзьями и оба дали друг другу доказательства доверия, и вот теперь выясняется, что вы украли документы! Куда это годится? Разве на воровстве далеко уедешь? Признался бы во всем раньше… Мы дали бы деньги на лечение в Швейцарии или Париже… Все могло бы идти хорошо, если бы вы были откровенны!
Барон, помолчав:
— Я не мог.
— Почему?
— Я работаю не один. На моем горле рука.
— Чья рука?
— Нет… Пока… Рука моего сообщника. Но она не менее жестока.
Молчание. Шорох дождя, подвывание ветра.
— Эрих, завтра мы вдвоем уезжаем в Швейцарию!
Барон грустно качает головой.
— Поздно, граф. Меня уже не выпустят за границу. Помогите мне еще раз достать документы.
— Зачем они вам?
— Вы дадите мне денег, и я расплачусь с долгами. Пожалуйста.
— А где хранятся документы?
— В соседней с курьерским залом комнате. В железном ящике.
— В сейфе?
— Нет. Перед отправкой адресатам с курьерами они лежат в простом ящике. Наши две комнаты отпираются и закрываются вместе.
— Как долго вы можете держать материалы?
— В течение ночи.
— Вы можете сделать слепок с ключа?
— Могу.
— Послезавтра встретимся здесь, но среди кустов, вон там, видите? Я дам вам зубоврачебную быстро твердеющую пасту для слепка с зубов. Нагрейте ее пальцами и аккуратно отпечатайте ключ с одной и другой стороны. Ключ потом хорошо вытрите носовым платком, чтобы удалить отпечатки ваших пальцев. Поняли? Желаю успеха.
Скромно обставленная комната. Четыре мужчины и одна женщина совещаются, часто прислушиваясь, по очереди на цыпочках подходят к двери. Говорят они быстро, нервным шепотом, сдвинув головы над круглым столом. Их слов не разобрать. На комоде патефон играет шутливую песню с громким голосом и оркестровым аккомпанементом.
Пластинка кончается, люди не замечают этого, и патефон громко хрипит. Один, высокий в пенсне, поднимается и говорит негромко, но торжественно:
— Ну все. Мы сделали выводы из неудачи на верфи. Такие провалы больше не повторятся. Я могу сообщить в Берлин, что с разобщенностью и кустарщиной мы покончили. Теперь у нас создана организация военного типа с железной дисциплиной и единым руководством. Я сообщу нашим немецким покровителям, что мы готовы к выполнению любых заданий. С нами бог!
Пауза. Патефон стих. Мирно и уютно тикают большие часы. С улицы доносится детский смех.
— Все в порядке. Выходить по одному. Лиза, ты уйдешь последней. До свидания, Иван Петрович!
Трое надевают шапки и кепки, женщина — платок.
— До свидания! До скорого! Привет!
Мужчина в пенсне осторожно открывает дверь и делает шаг в полутемный коридор. Справа и слева две пары сильных рук хватают его под руки и вталкивают обратно в комнату. Вооруженные чекисты вбегают с криком:
— Руки вверх! Дом оцеплен! Сопротивление бесполезно!
Грюневальдский лес под Берлином. Мокрый туман. Черные кусты. Иштван и Сергей.
— Пасту добыл, Сергей?
— Вот она.
Иштван пробует пальцами ее размягчить.
— Покажи Рою, как делать отпечаток!
— Все покажу.
— Как все?! Скомандуй Альдоне и Гансу сегодня ночью выехать к Капельдудкеру. Я буду там, проверю. Уничтожь все документы, все наводящие вещи. Где ты живешь?
— Последние месяцы в гостинице «Кайзергоф» по паспорту графа.
— Сегодня съезжай из гостиницы якобы для поездки в Братиславу. Две следующие ночи нигде не прописывайся. Если все сойдет гладко, дашь сигнал телеграммой. Условный счет дней недели и часа суток помнишь?
— Да.
— В случае беды выходи на детскую площадку. Получишь помощь. Оружие при тебе?
— Конечно.
— Выполняй задание!
Вечер. Туман. Мимо плывут согнутые фигуры прохожих в плащах. Где-то вдали вспыхивают разноцветные пятна рекламы. Под голым деревом жмутся три знакомых фигуры. Сергей:
— Отъезд сегодня в 20:08.
— Через час?!
— Да. Скорым поездом в Амстердам.
— Завтра встретитесь у Капельдудкера с Иштваном. Позаботьтесь, чтобы в Берлине не осталось никаких следов вашего пребывания.
— Почему такая спешка?
— Дело с Роем принимает опасный оборот. Пока на месте остаюсь один я.
Альдона делает возмущенное движение руками.
— А мы? Бежим?! Ну, Сергей, это уж просто…
— Не кричи. Вы держите другую линию нападения, Альдона.
— Но, Сергей…
— Делай что положено!
— Не…
— Выполняй задание! Ганс, ты назначаешься старшим! Разбегаемся!
Три темные фигуры тают в тумане.
Поздний вечер. Дождь. Фонари. Блестящий тротуар. Прохожих нет. Фигура женщины жмется в подъезде. Сиплый голос:
— Может, зайдете?
Фигура мужчины нерешительно останавливается. Голос Сергея:
— Вот тебе двадцать марок. Принеси нам обоим поесть и выпить. Ночую у тебя.
Бедно обставленная комната. Сергей и женщина ужинают, руками выбирая куски пищи из оберточной бумаги. Еду запивают пивом, он из синей кружки, она — из стакана. Бутылки стоят на столе.