Пир Джона Сатурналла
Шрифт:
— Он будет бормотать всякий вздор, — предупредил Джон. — Видеть странные сны.
Молодая женщина прижала к груди голову Филипа.
— Я думала, что в жизни никого не возненавижу, — сказала она с ожесточением, какого Джон никогда прежде не слышал. — Но теперь я научилась ненавидеть.
И такое у нее было лицо, что Джон почел за лучшее промолчать. Заметив взгляд Адама, устремленный в сторону двери, он обернулся.
На пороге комнаты стояла Лукреция, в залитом кровью платье. Вокруг носа, распухшего от удара Марпота, расплывался багровый синяк. Она двинулась вперед, с умоляющим видом протягивая руку:
— Джон…
Несколько
— Не подходи ко мне. Уйди отсюда.
Они похоронили Цаплю под могучим дубом. Альф произнес слова заупокойной молитвы — все, какие помнил. Потом все вернулись в дом. Старшие мужчины собрались вокруг стола в подсобной.
— Они забрали всё, — доложил мистер Фэншоу. — Разорили огород Мотта. Угнали овец и лошадей. Даже сено увезли.
Бен Мартин, с синяком во всю щеку, выглядел не веселее остальных.
— Квиллер послал человека в Каррборо, — сказал он. — Тот добрался только до Кэллок-Марвуда. Марпот оставил там отряд солдат. Пришлось спасаться бегством.
— Если Марпот хочет уморить нас голодом, почему он просто не вышвырнул нас из усадьбы — и дело с концом? — спросил мистер Банс.
Никто не знал. Потом заговорил Альф:
— Спросите леди Люси. Он затащил ее в церковь, на колокольню. Подымаясь по лестнице, колотил молотком по стенам и орал проклятья. А вот вышел оттуда притихший. Белее мела, будто призрака увидел. Быстро собрал своих людей и был таков.
— Это моя вина, — горестно промолвил Джон. — Филипа наказали вместо меня. За то, что я избил Клафа…
— Никто так не считает, — перебил Альф. — А уж Филип и подавно. На твоем месте мы бы тоже Клафа отдубасили. И даже крепче, правда?
Все согласно закивали.
— Я бы мерзавцу башку размозжил лопатой, — заявил Пандар.
Адам кивнул:
— Так или иначе, на этот раз они обобрали нас дочиста. Они и деревья из земли повыдирали бы, кабы смогли.
— Ладно хоть деревья оставили, — вздохнул Альф, поднимаясь на ноги. — Похоже, нам придется добывать пропитание в лесу.
Взяв торбы, лопаты и мотыги, они разделялись на отряды и совершали вылазки в каштановые рощи, где рассыпались по прогалинам, собирая дикий ячмень и выкапывая съедобные коренья. На заброшенных полях усадебной фермы за рекой Адам, Джед и Альф возглавляли упряжные команды, которые с трудом брели по старым бороздам, волоча за собой тяжелую соху. Каждый вечер они возвращались домой еле живые от усталости, в облепленных грязью башмаках. В кухне Хески и Симеон варили похлебку из кореньев, загущенную ячменем. К концу недели все ходили совершенно измотанные, со стертыми в кровь ногами. В разоренной голой церкви Альф громко читал молитвы. Обитатели усадьбы, собравшиеся вокруг него, хором повторяли слова, потом пели псалом. Джон стоял в последних рядах и смотрел на Лукрецию, чье лицо скрывалось за оборками капора.
В голове у него отдавались эхом жестокие слова, в запале брошенные ей. Их ночи в Солнечной галерее, казалось, остались в далеком прошлом. Ее отсутствие рядом в ночные часы ощущалось как дыхание студеного ветра, вступившего в сговор
— Можешь посмотреть, если хочешь.
Джон густо покраснел:
— Нет, я…
— Это сделал Марпот, — сказал Филип. — И он за это ответит. Ты здесь ни при чем.
Работа стала тяжелее. Джон вставал затемно и колотил поварешкой по котлу, будя обитателей усадьбы. Людям, отправлявшимся на поиски пропитания, приходилось углубляться все дальше в лес, чтобы наполнить торбы. Солнце нещадно палило, сжигая всходы пшеницы в полях. К середине лета зеленые колосья поднялись лишь до колена.
Они по цепочке передавали от реки кожаные ведра и деревянные бадьи с водой, которую выливали в кривые борозды. Злаки снова пошли в рост, но к концу лета огромные участки поля оставались голыми. Они косили, веяли и молотили. Потом перемалывали зерно в ручных мельницах. Они собирали плоды и ягоды, ловили силками кроликов и ощипывали голубей. В изнеможении падая на кровать ночью, Джон засыпал, едва голова касалась подушки.
Щеки у них вваливались все сильнее, и глаза западали все глубже. Войско Марпота по-прежнему перекрывало дороги, и приемный двор пустовал. Осенью пришло известие о суде над королем. Джон вспомнил мужчину с печальными глазами, который подозвал его к себе и усадил рядом. В Рождество все обитатели усадьбы вновь собрались в Большом зале и откушали тушеной крольчатины с черствым хлебом из муки грубого помола. Когда миссис Гардинер, по обыкновению, заснула и начала тихонько похрапывать, Джон бросил взгляд на Лукрецию, сидевшую с другой стороны от нее.
За весь год они едва перемолвились парой слов. Нос у нее сросся кривовато. Джон считал, что такая легкая неправильность придает лицу очарования. Но она при виде его всегда отворачивалась.
Зима шла своим чередом. Морозы крепчали, и холод вытягивал силу из тел. С каждым днем работники собирались на утреннюю поверку все медленнее. Когда двое из подчиненных Квиллера слегли, их места заняли Мэг и Джинни. Изможденные, бледные люди выходили колонной на рассвете и возвращались, еле волоча ноги, после наступления темноты, с бессильно поникшими головами и громко урчащими желудками. Но всегда требовалось еще натаскать и нарубить дров, принести воды наверх, прорыть очередную сточную канаву.
— Половина кочанной капусты поражена ржавчиной, — доложил Джону Филип в Мартинов день. — А листовая совсем сгнила. Что там с репой, узнаем, когда выкопаем. — Он уже перестал носить повязку на культе. — Некоторые опять поговаривают о том, чтобы податься отсюда куда-нибудь. Самая беда с мукой. Без хлеба нам никак…
Джон чувствовал в людях глубокую усталость. Их одежда превратилась в лохмотья, спины бессильно сутулились. Каждое утро он видел все те же хмурые, подавленные лица. Наступила и минула Двенадцатая ночь. Неделю спустя между Джедом Скантлбери и Джимом Джингеллом вспыхнула ссора. Уже через минуту они катались по снегу под голыми каштанами, неуклюже нанося друг другу удары. Остальные столпились вокруг, крича и улюлюкая. Адам и Питер растащили противников.