Пирамиды богов
Шрифт:
«Как вы смеете на меня кричать? Другая бы на моем месте испугалась, умолчала и вы бы не узнали об этом звонке. Я не дала ему никакой информации о пациенте, за исключением того, что он и так знал» — Эту фразу она заготовила перед входом, но от страха так и не решилась озвучить. Впервые в своей жизни она чувствовала себя такой униженной и беспомощной.
Откуда ей было знать, что информация даже об имени некоторых пациентов строго секретна? При принятии на работу никто не проинструктировал о таких тонкостях.
Что же будет, если этот журналист все-таки приедет? Конечно, она получила инструкции от сеньора
Утро выдалось на редкость спокойным. Врачи и медсестры заняты своим делом наверху и до сих пор никто ее не потревожил. Она допивала чашку холодного кофе, уставившись в монитор.
Ей овладело нестерпимое чувство любопытства с первой секунды, когда она покинула кабинет главного врача. Пилар перерыла всю картотеку в поиске истории болезни Джеймса Гаррисона, включая старый архив начала прошлого века. Итог — ни одного упоминания. В электронной базе данных он также уже не числился. Видимо, ошибку по поручению главного врача быстро устранили. Однако ей удалось запомнить номер палаты. Это было то самое крыло, куда вход разрешен только очень узкому кругу врачей. Говорят, там содержат особо буйных и опасных пациентов: насильников, убийц, педофилов. Они сидят в одиночных камерах и каждую ночь спят пристегнутыми жесткими ремнями к кровати.
Ее передернуло от ужаса.
И что такое мог натворить этот человек, чтобы быть настолько известным, дабы о нем хотели снять передачу и одновременно засекреченным? Она попыталась отыскать информацию о нем в интернете. Опять ничего.
— Буенос диас сеньора, — отвлек ее мужчина с сильным французским акцентом.
Пилар вздрогнула. Она совершенно не заметила, как он вошел. Она вмиг свернула страничку поиска с именем Джеймса Гаррисона.
— Буенос диас сеньор, — вымолвила она, наконец. — Чем могу вам помочь?
Мужчина с густыми седыми волосами свободной рукой поправил усы, затем сделал несколько шагов к стойке, опираясь на тонкий костыль.
— Мое имя Оливье Морель. Я отец Софи Ламбер. Хочу повидать свою дочь.
Пилар на мгновение не поверила своим ушам. При упоминании этой истории по спине до сих пор пробегал холодок.
Софи Ламбер попала сюда по решению суда, признанная невменяемой за убийство своего четырехлетнего сына. На суде она заявила, что убить его заставил внутренний голос, сообщивший о надвигающимся конце света. Несколько недель назад она сбежала из своей палаты, непонятным образом проскользнув через охрану. Затем раскупорила окно и выбросилась с третьего этажа, приземлившись спиной на ограждение. Женщина скончалась через несколько часов в реанимации. Поговаривали, что это была уже восьмая попытка самоубийства за последние пять лет.
— Вы не могли бы присесть, я сейчас приглашу заведующего, — сказала Пилар, стараясь сохранить ровный голос.
— Лучше я постою милочка, сесть и встать для меня одна трагедия.
— Мы вам поможем, не переживайте.
Старик не сдвинулся с места.
Пилар набрала номер, но никто не ответил. Она вышла в коридор и попросила медсестру срочно найти заведующего.
Через несколько минут размеренным шагом спустился Эммануэль. Он был как всегда безупречен: выбрит до зеркального блеска; волосы стоят аккуратным ежиком. Когда мужчина проследовал мимо, Пилар незаметно вздохнула его бриз. Снова тот самый аромат, что каждый раз сводил с ума. И почему такие мужчины никогда не обращают на нее внимание?
Свет солнца пробивался через высокие витражи и на его фоне, халат Эммануэля казался белее снега.
— Доктор Гарсия, — он протянул руку.
Старик ответил слабым рукопожатием.
— У вас есть собой какие-нибудь документы? — спросил Эммануэль.
— Зачем? — удивился старик.
— По нашим данным у Софи родители погибли много лет назад.
Старик призадумался.
— Ах, да моя бывшая жена и ее второй муж погибли в девяносто первом. Это был ее отчим. Она взяла его фамилию после нашего развода, — Он пошарил карманы куртки, — паспорт, видимо, оставил в отеле.
— К сожалению, я не имею права, — начал Эммануэль.
Старик подошёл вплотную и схватил доктора за руку.
— Прошу. Я очень болен, — костыль с грохотом упал на пол. — Она моя единственная дочь. Я хочу увидеть ее в последний раз. Я должен попросить прощения. Я непутевый отец. Умоляю.
Старик заплакал, повиснув на руке заведующего, как на поручне. Пилар подбежала и перехватила его сзади.
— Она умерла, — вырвалось у нее. Пилар не смогла сдержать слез. — Мне очень жаль, она покончила с собой.
Старик закряхтел и обмяк. Эммануэль перехватил его за плечи и оттащил к дивану.
— Дура! Реанимационный набор живо. Звони сто двенадцать.
В холл вбежали санитары, рывком забросили худое тело на носилки и направились наверх. В реанимационной пациента положили на стол. Множество людей в белых халатах прибежали по сигналу вызову.
— Пульс хорошо прощупывается, тахикардия, — сказала женщина врач, — Кто он?
Эммануэль объяснил, взяв вину за сообщение о гибели дочери на себя.
— А вас не учили, как нужно сообщать родственникам? — грозно отозвалась она.
— Я не…
В комнату ворвался главврач.
— Санитары скорой помощи уже поднимаются. Как он?
— Стабильно, — ответила женщина — Просто обморок.
— Пусть забирают, — отмахнулся он и ушел.
Когда прибывшие санитары скорой помощи вышли в холл с носилками, Пилар заметила, что старик дышал. Она глубоко вздохнула от облегчения, однако, руки до сих пор неконтролируемо дрожали. Ей предстоял еще один очень не приятный разговор. Пилар не имела права сообщать посетителям о состоянии здоровья пациентов. Такое право есть только у врачей. В тот момент она будто отключилась от своего сознания. Жалость и сострадание взяли управление мыслями в свои руки.
Старика на носилках загрузили в машину и увезли. Как потом указали в отчете: из коридора клиники пожилой мужчина непонятным образом исчез и растворился в толпе.
Старик больше не хромал, и даже наоборот шел вприпрыжку от переизбытка адреналина. Усы и парик он выбросил в мусорное ведро по пути в гостиницу.
Лис очень торопился, вскоре они заметят пропажу.
Волк сидел у своего компьютера в недоумении. Только что пришло задание по зашифрованному каналу связи. Он перечитал письмо несколько раз, проверил соблюдение всех сопутствующих протоколов в надежде, что произошла ошибка.