Пиранья против воров (Пиранья-5)
Шрифт:
Конечно, поначалу имела место некоторая толкотня - но Мазур, рыкнув еще грознее, кому поддал по мягкому месту прикладом автомата, кого просто подбодрил ненормативной лексикой, не делая скидок на пол и возраст. Дело наладилось; лишний раз доказывая, что армейские порядки порой незаменимы и в мирной гражданской жизни. Народец в хорошем темпе кинулся таскать пожитки из палаток к грузовику. Мазур стоял посреди этой суматохи, дирижируя энергичными жестами и рявканьем. Когда атаман заворочался с твердым намерением ожить, без раздумий успокоил его пинком в брюхо. Махнул повеселевшему Котовскому и, когда тот подошел, приказал:
– Давай Томку в нашу машину, быстренько!
Он не засекал время, но все равно осталось впечатление, что археологический народец сработал с опережением. Даже храпевшего Буряковского закинули в кузов так сноровисто, словно это был мешок с ватой.
– Отставить!– рявкнул Мазур, когда археологи растерянно затоптались возле опустевших палаток.– Нашли о чем думать... В кузов все и валяйте отсюда! До города, не оглядываясь! Там у них милиция есть, пожалуетесь... Бей по газам, орелик!– махнул он шоферу.
Грузовик, ревя и подпрыгивая на колдобинах, пролетел по широкой прогалине, выскочил на дорогу и припустил по ней так, что вмиг скрылся из виду. Мазур огляделся. Печурка так и дымила себе, от нее приятно пахло мясным, супчиком.
– Придется как-то это дело замазывать...– сказал он, остывши.
– Замажем, Степаныч, - пообещал Котовский.– Есть у нас в городе подвязочки, все будет в ажуре...– он покрутил головой.– А ты у нас проворный...
– Это называется - профессионализм, - сказал Мазур устало.– Что же с этим-то делать...
– Сейчас сделаем, - пообещал Котовский, осклабясь.
Он подобрал карабин, окончательно дослал патрон в ствол и выстрелил два раза, ловко и быстро передернув затвор.
Вмиг очнувшийся атаман взвыл, как та собака из анекдота - нечеловеческим голосом, задергался в пыли, суча ногами. Мазур констатировал, что обе нижних конечности у него прострелены качественно - но не испытывал ни жалости, ни неудобства. Он слишком долго прожил на неправильной стороне улицы, где разумная жестокость по отношению к врагу считается обычнейшим делом...
– Вот так оно будет справедливо, - сказал Котовский, хищно раздувая ноздри.– Ноженьки собственной рубашкой перевязать можно, где-то тут лошадки привязаны... Если очень захочет, до своего улуса доберется. А не доберется, такое уж у него невезение. Я ему благородно и великодушно давал шанс... У тебя, Степаныч, часом, нет моральных возражений или гуманных поправок?
– Да нет, - сказал Мазур угрюмо.– Вот только что нам с твоим парнишкой делать?
– Не в Шантарск же вести на лафете, - сказал Котовский устало.– Коли уж такая судьба у человека. Нет времени торжественные похороны устраивать с венками и речами. Погоди, я только у него ксиву заберу. В городе замажем потом...
...Он гнал джип по петлястым проселочным дорогам, нимало не жалея дорогущую машину. Мазур держался обеими руками - правой за скобу над головой, левой за панель - но все равно, мотало, как в бурю. На заднем сиденье подкидывало Томку, так и не проронившую за это время ни словечка. Пару раз Мазур видел в зеркало заднего вида ее физиономию - отрешенную, унылую. Ну, что поделать, некогда утирать слезки и гладить по голове...
– Тома, ты живая там?– громко спросил Котовский, отчаянно вертя руль вправо-влево.
– Живая, - насупленно отозвалась она.– Что там случилось? На голову свалились, как Шварценеггеры...
– А ведь вовремя свалились, Томочка?– хохотнул лысый.– Не слышу благодарностей...
– Спасибо, - буркнула она.– Так что случилось?
– Да ничего, честное слово. У папы взыграли отцовские чувства, этак резко, знаешь ли...
– Врете ведь.
– Гадом буду...
– Врете.
– Да ладно, - сказал Котовский.– Что ты, как прокурор... Ничего страшного не случилось. Просто тебе какое-то время надо побыть у папы на глазах и под присмотром, только-то и всего... Ты чего ерзаешь, Степаныч?
Мазур показал ему мобильник - во время прыжка с перекатом он приземлился аккурат тем боком, где в кармане был телефон, и крохотный импортный агрегат пришел в полную негодность.
– Наплевать, - фыркнул Котовский.– Нашел о чем жалеть... Новый подарим. Главное, красиво выкрутились. Я тебя, скажу чистую правдочку, зауважал. Прав был Папа, цены тебе нет - а ты еще, чудило, поначалу прибеднялся и отбрыкивался... Я тебе вот что скажу от всей души...
Он умолк, вцепился в руль. Машину вдруг дернуло, словно неведомая сила поддала ей в днище. Секундой позже джип повело вправо-влево-вправо - и лысый затормозил, шипя сквозь зубы и ругаясь шепотом. "Крузер" кое-как остановился, его трясло и подбрасывало так, словно покрышек уже не было, и машина ехала на ободах.
Приоткрыв дверь и высунувшись, Котовский выругался уже громко, выключил мотор и почему-то выхватил пистолет. Мазур, выглянув в свою дверь, реагировал не менее воинственно - перегнувшись, схватил с заднего сиденья автомат, короткий АКСУ, передернул затвор и рявкнул:
– Вон из машины!
Не дожидаясь реакции спутников, выскочил сам, распахнул заднюю дверцу и бесцеремонно выдернул Тому. Поставил рядом с собой на обочине, отвернулся, наведя автомат в поисках хоть какой-то цели. Подбежавший к нему Котовский вновь запустил матерную руладу.
Все четыре колеса спущены, покрышки успело изжевать. Они стояли на узкой дороге, с обеих сторон подступал лес, а позади, метрах в тридцати, из разметанной колесами земли торчали множество узких, наклонных клинышков-лезвий.. .
Не было особенных загадок. Мазур видел уже, что они попали в засаду. Кто-то опытный и умелый размотал поперек дороги нечто вроде "ежа" или "дикобраза", мастерски замаскировав землей - и все четыре покрышки вспороло мгновенно, переведя их в пехоту...
Он показал рукой. Лысый матернулся в знак того, что понял. Покосился на Мазура с таким видом, словно ждал команды...