Пиранья против воров (Пиранья-5)
Шрифт:
Резкое шипение, короткая возня. Осторожно высунувший голову с верхней площадки Мазур видел, как оба кинулись в квартиру, небрежно переступив через лежащую в прихожей хозяйку.
И очень быстро, минуты не прошло, вылетели назад, загромыхали вниз по лестнице, стукнув входной дверью, опрометью пронеслись по пустырю, запрыгнули в джип, и он т|ут же сорвался с места.
Мазур в три прыжка очутился внизу, присел на корточки над старушкой - нет, дышит, только в воздухе стоит резкий запашок. Дурманящее что-то...
Он пробежал в квартиру, быстренько накрутил "ноль три" и, едва на том конце отозвался ленивый голос, рявкнул:
– Говорит Орлов из уголовного розыска! Немедленно машину на Куйбышева, сорок три-пятнадцать. Старушку газом траванули... Каким-каким! Не знаю, каким, отравляющим! Живо мне, а то нам тут рассусоливать некогда! Старушка при смерти! Лично потом проконтролирую сколько ехали! Майор Ястребов моя фамилия!
Бросив трубку, выскочил из квартиры, окликнул:
– Эй, берем ноги в руки!
Из подъезда он вышел со всеми предосторожностями - но джипа там, разумеется, уже не было, как и засады. Держа руку с пистолетом в кармане куртки, недолго думая, распорядился:
– Возвращаемся к машине, быстренько! К черту, надо ехать в аэропорт прямо сейчас! Там они, чует мое сердце, ни хрена не сделают, побоятся... А недоразумения, буде возникнут, постараемся разрешить...
"Гвоздь вытащит из любого недоразумения, - подумал он холодно.– Лишь бы на людях оказаться, на свету..."
– Послушайте, - сказала поспешавшая за ним Тома.– Получается, они заранее знали, где нас искать...
– Тебя, радость моя, - хмыкнул Мазур.– Тебя. Я про этот адрес и эту бабушку узнал от тебя два часа назад...
Даже если на его одежду прицепили какой-нибудь хитрый микрофончик с маковое зерно - будем брать в расчет и столь экзотическую версию, несмотря на присущие ей технические сложности - и посредством оного узнали бы из их разговора о бабушке... В этом случае засада ждала бы Мазура с девчонкой в квартире. Опередить их ничего не стоило на таком-то джипе. Нет, тут другое.
– У тебя нет других знакомых в этом милом городе, кроме старухи?– спросил он.
– Я ж говорила уже. Нет... Слушайте... Это значит...
– А я что говорю?– хмыкнул Мазур, нашаривая в другом кармане ключи от уазика.– Кто-то заранее знал, что нет у тебя других контактов здесь, кроме бабули... Это и в самом деле интересно...
"И чертовски сужает круг подозреваемых", - добавил он про себя, чтобы не отягощать девчонку криминальными сложностями жизни. Ох как сужает...
Навстречу им пронеслась скорая, сирена не выла, но синий маячок энергично разбрасывал вспышки. Убедившись, что она свернул к только что покинутому ими подъезду, Мазур облегченно вздохнул. Посторонние люди, затянутые шуточками судьбы в чужие жестокие игры, страдать не должны...
ГЛАВА ПЯТАЯ. КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ
– И дальше?– бесстрастно спросил Гвоздь.
– До аэропорта мы добрались благополучно, - сказал Мазур, допивая очередную чашку кофе.– Там все было в порядке - нашли номер в гостинице, дождались утра, вылетели в Шантарск...
– В аэропорту слежки не было?
– По-моему, нет, - сказал Мазур решительно.
Не стоило говорить, что мастерскую, квалифицированную слежку он мог и не заметить - иначе вновь началась бы сказочка про белого бычка, Мазур вновь безуспешно доказывал бы, что он спецслужбист, а не боевик, а Гвоздь снова отмахивался бы от сей очевидной истины, вслух объявляя ее притворством...
– С-суки...– сказал Гвоздь тихо.– Это уже не менеджеры в ярких галстучках... Они мне правую руку обрубили, честное слово... Банкиров и менеджеров, даже талантливых, покупать можно, по большому счету, вагонами, а вот старого кореша не купишь...
Какое-то время стояло напряженное молчание. Кажется, Гвоздя неожиданная смерть верного сподвижника зацепила всерьез. Чтобы соблюсти светские приличия, Мазур отвел глаза, встал, прошелся по комнате, обширной гостиной.
Все здесь прямо-таки вопило об увлечениях молодой хозяйки: седло в углу, целая коллекция старых подков на черной лакированной доске, лошади, лошади, лошади во всех видах: фарфоровые, бронзовые, чугунные (в том числе и прямо-таки неотличимая от той, которую Мазуру всучил господин Задуреев). И картины, конечно - от парочки безусловно старых до современных, судя по датам.
Вон те четыре лошадки из потемневшей бронзы, величиной с некрупную кошку каждая - надо полагать, и есть те, которых упертый подполковник вез через всю необъятную Россию из баронского поместья. Пожалуй, только к ним и подходит меткое определение старушки - неуклюжие. Все остальные - другие. Стройные, пропорциональные, красивые, а эта четверка, вереницей выстроившаяся за стеклом темного серванта, и в самом деле выглядит как-то неуклюже, корявенько, словно отливший их мастер то ли плохо разбирался в конской анатомии, то ли ваял нетленку со страшного похмелья. Ножки коротковаты, пропорции подгуляли, шеи посажены как-то не так - даже Мазур, не великий спец в лошадях, это понимал.
Другое дело - две небольших картины с лошадьми, нарисованные в той же технике и том же стиле, что орущий страхолюд в квартире вдовы. Вот эти изображены мастерски, уверенным штрихом. Подписи художника что-то не видно, но, кто бы он ни был, коней, такое впечатление, видывал гораздо чаще, чем незадачливый скульптор. Было в этих этюдах что-то неуловимо знакомое, но Мазур так и не додумался, что же.
– У вас есть соображения?– раздался за спиной голос Гвоздя - уже бесстрастный, холодный.