Пират Императрицы

Ренсинк Татьяна

Воронцов несмело приподнял лицо Екатерины за подбородок, а потом коснулся её плеч. Что шептал он ей — Настя не слышала, но очень скоро наблюдала, как губы обоих соединились в нежности долгого поцелуя. Они целовались, а Настя, перекрестившись, прошептала:

– Неужели так всё сложится?

Сначала будто испугалась она той близости Екатерины с Воронцовым, а потом, видя их тепло чувств, будто и сама растаяла, отпустив все страхи лететь прочь, исчезать навсегда.

– Ах, - успела вздохнуть зачарованная Настя, как её губы оказались во власти поцелуя Ивана.

Он

уже некоторое время стоял подле, незаметно любуясь ею, умиляясь, как подглядывает за целующимися и не удержался. Зов души, тот ласковый порыв, крайне испугал Настю. Только его губы захватили в плен её, как она резко оттолкнула Ивана.

Хотела убежать, но не смогла, уставившись в его глаза, сияющие в разрезах маски непонятной улыбкой. То ли всё игра, то ли сказочный сон наяву — чувства смешивались. Не веря в добро данного кавалера, Настя прослезилась от обиды и стала отступать назад...

– Прости, - прошептали губы Ивана, но Настя убежала во дворец.

Иван же, прикусив губу, смог лишь улыбаться от полученного наслаждения. Сам не понимал ни своего поведения, ни той тяги к данной девушке. Только что-то необъяснимое творилось в нём: и в душе, и в мыслях. Пожав плечами, он направился тоже вернуться во дворец.

Вернувшись в зал, Иван заметил, что Насти там нет, а Салтыков уже танцует с одной из фрейлин. Кто та фрейлина, Иван пока не знал, но очень надеялся, что теперь узнает нужное. Он встал вновь у слуги с шампанским и взял бокал...

– Скажи-ка, голубчик, - хихикнул он, обратившись к слуге, но продолжая смотреть на Салтыкова.
– Что за фрейлина теперь очаровала его?

– Так то же Татьяна, - выдал тот и сразу смолк, встав прямее, чем до этого, будто забылся и теперь очнулся,... не станет ничего более говорить...

Ивану же более и не понадобилось. Он уже будто знал достаточно...

* - бонбоньерка — красиво оформленная коробка для конфет.

Глава 11

С нетерпением ожидал Иван на этом маскараде, когда Салтыков покинет зал. Только тот, занятый флиртом с очередной фрейлиной, никак не собирался уходить...

– Голубчик, - протянул Иван слуге рядом тайком ото всех записку.
– Передай-ка господину Салтыкову.

– Доложить, от кого?
– поинтересовался слуга.

– Он поймёт сам, - улыбнулся Иван, и тот скоро доставил записку по назначению...

Не приняв написанное за важное послание, Салтыков спрятал его в карман и остался подле своей спутницы, продолжая развлекать какими-то шутками, от чего фрейлина снова смеялась и не теряла интерес к такому вниманию.

Тем временем в зал вернулась Настя в компании Екатерины. Обе чем-то озадаченные, они вернулись к паре фрейлин, с которыми первую часть бала беседовали, пока тогда не появился Воронцов.

К их компании сразу подошла и беседующая до этого с иными гостями бала Императрица. Она казалась здесь самой счастливой персоной. Словно не касались

её души ни проблемы, ни грусть реальности, что так мучила загрустивших о своей судьбе Настю и Екатерину...

– Милочки, некоторых из вас сегодня трудно узнать! Я аж даже теряюсь в догадках, кто из вас кто... Лишь Татьяну узнала, - указала она веером на танцующую в паре с каким-то кавалером фрейлину.
– С кем она теперь все танцы кружится и куда-то удалялась из зала?

– Не знаем, матушка государыня, - хихикнули фрейлины возле, вызвав смех и расслабившейся Императрицы.

– А как же обещанные песни?!
– удивилась она, не скрывая, что чувствует, будто происходит нечто не вполне приятное.
– Послушать хочу тебя и... тебя, - указала она вдруг на Екатерину с Настей.

Девушки переглянулись, пообщавшись взглядами о своих подозрениях, не знает ли государыня об их интриге: о том, что Настя, прислуга, переоделась во фрейлину...

– Есть новая тобою написанная песня?
– поинтересовалась Императрица у Екатерины, и та виновато опустила взгляд:

– Не было вдохновения в последнее время, Ваше Величество...

– Всё же, прошу, - улыбнулась Императрица, указав в сторону смолкшего оркестра и ожидающего клавесина.

Екатерина с Настей покорно выполнили реверанс и отправились к нему. Екатерина села за клавесин и прошептала с удивлением смотревшей на неё Насте:

– Ты прекрасно поёшь, так что помогай мне... Давай, как вечерами поём наедине...

– Народу-то, - шепнула с беспокойством Настя, но деваться было некуда...

Екатерина заиграла красивую мелодию, которую оркестр узнал и тут же подхватил, приумножив множеством нежных звуков, а те сразу стали трогать души слушателей и довольной Императрицы.

Настя даже не заметила, как запела. Чувствуя себя под надетой маской более смелой, чем на самом деле, она успокоилась быстро: не оставалась скованной. Она пела, восхищая каждого в зале, в том числе всё больше и больше удивляющуюся государыню, которая становилась серьёзной.

Настя пела, а очаровываясь ею всё больше, Иван любовался и приближался. Он проходил мимо слушателей... Он смотрел лишь на неё... Только Настя пока не видела его. Лишь пела:

Пойте, птички, вы свободу,

Пойте красную погоду;

Но когда бы в рощах сих,

Ах, несносных мук моих

Вы хоть соту часть имели,

Больше б вы не пели.

Мчит весна назад прежни красоты,

Луг позеленел, сыплются цветы.

Легки ветры возлетают,

Розы плен свой покидают,

Тают снеги на горах,

Реки во своих брегах,

Веселясь, струями плещут.

Всё пременно. Только мне

В сей печальной стороне

Солнечны лучи не блещут.*

Как увидела Настя приближающегося к ней того самого странного кавалера в маске, что украл у неё первый поцелуй этим вечером в саду дворца, смолкла сразу. Она застыла, будто превратилась в камень. Голос исчез, будто приблизившийся господин — какой чародей.