Пират королевы Елизаветы

Мюллер В. К.

Затем все попросили нашего генерала сесть, и царь обратился к нему с просьбой или, если только мы правильно его поняли, с мольбой принять всю его страну под свою руку, стать их царем и покровителем. Что такова была его подлинная мысль, мы нашли подтверждение в том, что царь возложил на его голову венок со всеми цепочками и назвал при этом имя hioh. Генерал не счел удобным отказываться от предложения, потому что не хотел вызывать в туземцах недоверие или неприязнь, а с другой стороны, он думал, что эта земля сможет в будущем принести большую честь и выгоду родине.

Поэтому от имени королевы он взял в свои руки скипетр и венок, а вместе с ними — и власть над всей страной, назвав ее Альбионом, на что были две причины: во-первых, белый цвет прибрежных скал, а во-вторых, желание связать новую страну с нашей родиной, которая некогда так называлась.

Когда церемония принятия страны под новую власть была закончена, туземцы обоего пола, оставив своего царька и его телохранителей с нашим генералом, разбрелись среди наших матросов и внимательно разглядывали каждого. Выбрав кого-нибудь себе по вкусу (обычно это были самые молодые), они его окружали и начинали свои жертвоприношения: плакали, стонали, кричали и раздирали себе ногтями кожу на лице до крови; и это не одни женщины, а и старики, которые неистовствовали не меньше женщин. Поустав и поуспокоившись, они стали нам жаловаться на свои горести и болезни: показывали, свои застарелые и свежие раны, язвы, показывали где болит и т. п.; жалобно просили у нас помощи и исцеления, давая знаками понять, что стоит нам только дунуть или прикоснуться к больным местам, чтобы они стали здоровы. Их жалобы не могли не тронуть нас, и мы делали все, что было в наших силах: прикладывали примочки и пластыри, мазали мазями, стараясь угадать природу их болезни. От времени до времени они и потом приходили в теми же просьбами.

Редкий день они не появлялись у нас и обычно каждый третий день возобновляли свои жертвоприношения, пока не заметили, что вызывают в нас ими не удовольствие, а обратное чувство. За этими частыми посещениями они иногда забывали запастись провизией для самих себя. В таком случае наш генерал давал им из наших запасов тюленьего мяса и рыбы.

По природе это люди смирные и привязчивые, без всякого коварства. Их луки и стрелы — единственное их оружие и почти все богатство. Они владеют им искусно, но большого вреда не причиняют: стрела летит недалеко и без большой силы, скорее — как игрушка для детей, чем смертоносное оружие. А между тем они люди такие сильные, что один легко взваливает себе на спину тяжесть, которая потребовала бы двух или трех наших мужчин, и идут себе с ней с добрую милю, с холма на холм, и не передохнут. Они могут быстро и долго бежать и так привыкли к этому, что почти всегда бегут и редко ходят. Мы с изумлением наблюдали, с какой ловкостью, почти без промаха, ловят они рыбу, если она подплывает к берегу на расстояние не дальше человеческого тела.

Мы видели громадные стада очень больших и жирных оленей и еще больше кроликов какой-то странной породы: своей маленькой головой и телом они напоминают нашего кролика, но хвост у них необыкновенно длинен, как у крысы; лапками они напоминают крота; с обеих сторон у них по защечному мешку, куда они прячут пищу, когда напитаются досыта. Туземцы питаются их мясом и очень ценят их шкурки.

Перед отправлением из этой страны генерал велел воздвигнуть памятник нашего пребывания в ней и прав на нее нашей королевы. На медной дощечке, прибитой к крепкому столбу, вырезаны имя Елизаветы, даты нашего прибытия и добровольного подчинения народа новому властителю. Ниже в нарочно вырезанную дыру вставили изображение и герб королевы на шестипенсовой серебряной монетке; под этим — имя нашего генерала.

Когда приблизился срок нашего отъезда и молва об этом разнеслась кругом, мы могли видеть искреннее горе, в которое повергло этих людей неожиданное известие. Внезапно исчез их веселый и счастливый вид, оживленная речь и подвижность заменились вздохами, жалобными стонами, горькими слезами, ломанием рук и самоистязанием; всячески выражали они нам свою скорбь; знаками старались дать нам понять, чтобы мы снова посетили их.

Мы и не заметили, как они приготовили свое жертвоприношение и подожгли костер, на который были брошены одна из их цепочек и пучок перьев. Мы всеми силами старались удержать их, но не успели. Тогда мы начали молиться и петь псалмы и этим так отвлекли их внимание, что они позабыли о своих жертвах, дали огню загаснуть и, подражая всем нашим движениям, старались так же, как мы, поднимать кверху глаза и руки.

23 июля состоялся наш горестный для них отъезд. Они взобрались на вершину самого высокого из холмов и оттуда следили за нами, жгли костры и, вероятно, совершали свои жертвоприношения.

IV. ДОМОЙ ЧЕРЕЗ ИНДИЙСКИЙ ОКЕАН

Куда было теперь направить путь? Солнце от нас уже удалилось, дул суровый норд-вест, и мы потеряли последнюю надежду найти проход в Атлантику. Времени нечего было терять, и генерал, посоветовавшись с экипажем, принял решение идти прямо к Молуккским островам 10 . Целых 68 дней не видели мы ничего, кроме неба и моря, и только 30 сентября показались вдали какие-то островки. Как только мы подошли к одному из них, нас тотчас же окружила масса челноков, в которых сидело от четырех до пятнадцати человек. Они везли с собой кокосовые орехи, рыбу, картофель, какие-то фрукты. Уши у этих людей оттянуты книзу благодаря тяжелым украшениям. Ногти у некоторых отращены на целый дюйм, зубы черны, как смоль; они достигают этого при помощи какой-то травы, которую жуют и имеют постоянно при себе. Они подплыли к кораблю, который продвигался очень медленно благодаря слабому ветру, и начали торговлю с нами, сначала очень добросовестно предлагая одно в обмен на другое; в то же время они знаками просили нас подплыть ближе к берегу. Потом мы убедились, что это было желание заманить нас, чтобы тем легче захватить нас, как ценную добычу. Мы поняли, что это за птицы, когда они, заполучив что-нибудь в свои руки, ни за что не хотели с этой вещью расстаться и в то же время ничего не хотели в обмен за нее дать. Когда мы их от себя прогнали, не желая иметь с ними никакого дела, они стали бросать в нас каменьями, которых имели порядочный запас в челноках. Наш генерал не хотел платить им той же монетой, но для острастки приказал дать холостой выстрел. Это возымело надлежащее действие: все они попрыгали мгновенно в воду и, нырнув под челноки, остановили их своим телом, чтобы их не отнесло в сторону. И когда корабль был на порядочном расстоянии, они потихоньку влезли обратно и изо всех сил поспешили к берегу. Мы назвали этот остров Воровским.

10

Главной причиной, заставившей Дрейка взять это совершенно новое для англичан направление, был конечно страх подвергнуться на обратном пути через Магелланов пролив репрессиям со стороны испанцев. В этом отношении он не ошибался, так как действительно испанский флот сторожил его, особенно около Панамского перешейка и Антильских островов (В. М.)

Мы колебались, к которому из двух островков нам подойти: Тидору или Тернату. На последний нас усиленно зазывал наместник его царька. Он уверял нас, что его властитель будет очень рад нам, сделает все, о чем мы его попросим, и что на слово его можно положиться, тогда как у португальцев, владеющих островом Тидором, мы не найдем ничего, кроме обмана и коварства. Кроме того, если мы отправимся на Тидор, не побывав на Тернате, то на тернатского царя мы уже ни в чем не должны рассчитывать, так как португальцы — его враги. Генерал решил идти к Тернату и тотчас по прибытии туда послал гонца к царю с бархатным плащом в подарок и в знак мирного прихода.

Царь принял нашего гонца милостиво и с большим почетом в своем большом дворце, окруженный громадной свитой. Этот высокий, полный и хорошо сложенный человек вызывал в своих подданных такое к себе уважение, что даже его наместник не смел говорить с ним иначе, как на коленях, и поднимался на ноги лишь по нарочитому разрешению. Он тотчас выразил согласие исполнить нашу просьбу и обещал лично навестить нашего генерала, прибывшего из такой далекой страны и от лица столь могущественного государя.

Слово свое царь сдержал. Мы получили вдоволь провизии: риса, тростникового сахара, кокосовых орехов и какой-то крупы, которую они называли саго. Эту крупу они собирают с верхушек деревьев, в изобилии здесь растущих; вкусом она напоминает свернувшееся молоко и распускается как сахар. Следуя местному обычаю, мы наделали из этой крупы множество лепешек, которые хороши тем, что сохраняются хоть десять лет.

Прибытие царя к нашему кораблю мы встретили со всей подобающей торжественностью: загремели пушки, затрубили трубы и другие инструменты нашей музыки. Наш гость был в восторге и попросил, чтобы музыканты спустились в шлюпку, привязанную за кормой корабля, а сам велел привязать свою галеру к этой шлюпке и, слушая музыку, шел на буксире по крайней мере с час. Затем, когда корабль наш стал на якорь, царек распрощался с генералом, извиняясь за свой отъезд и обещая на следующий же день приехать снова и тогда подняться на палубу к нам. Но своего обещания он не сдержал.

Население острова Терната мавританское 11 . Религия состоит из суеверных обычаев, связанных с изменениями фаз луны, и из очень строго соблюдаемого в известное время года поста. Мы имели возможность наблюдать, как эти люди в течение дня не брали в рот решительно ничего, даже глотка воды, зато ночью ели по три раза и весьма обильно.

Покуда мы стояли на якоре в Тернате, между прочими гостями нас посетил один джентельмен в сопровождении переводчика, желавший осмотреть корабль и побеседовать с генералом. Платье его напоминало наше, европейское, и держал он себя с большим достоинством. Он рассказал нам что он не здешний, а из Китая; что зовут его Паусаос; что в последние два столетия из его рода вышли двенадцать императоров; что он, как и современный богдыхан, всеми почитаем и любим. Но ему пришлось покинуть свою родину, и вот по какой причине: его обвинили в каком-то уголовном преступлении, оправдаться в котором он не сумел убедительно для всех. И, зная, что приговор китайских судей не подлежит отмене, он поспешил предупредить этот приговор и обратился к богдыхану с просьбой предоставить его дело суду божию; пусть богдыхан отпустит его путешествовать, и пусть он навсегда останется изгнанником своей родины, если он не сумеет вернуться с таким известием, какого его величество еще никогда не слыхивал бы и которое окажет честь Китаю.

11

В то время в Англии маврами называли не только обитателей Северо-Западной Африки, но и негров. До сих пор поэтому возможен спор о том, как нужно гримироваться актеру, исполняющему роль мавра Отелло: чернокожим негром или смуглым мавром. Тем же словом обозначали индусов или, как здесь, несомненных малайцев (В. М.).