Пират.Дилогия
Шрифт:
Однако рекомендованные Райковым парни производили впечатление людей вполне здравомыслящих и толковых, в морском деле набирались опыта быстро и капитана искренне уважали, тем более – у последнего и выборато никакого не было, не идти же в дальний поход с командой из двадцати человек, а именно столько оказалось «охочих». Плюс плотник Спиридон, ныне используемый за шкипера, плюс Том, плюс юнга Лесли – с парусами, положим, управиться и можно бы, при не особенно сильном ветре, однако вот вести бой – совершенно нереально!
У острова Рюген все суда задержались – пережидали внезапно налетевший шторм, а потом при почти полном штиле ждали попутного ветра. Пользуясь вынужденной остановкой, ктото красил суда, ктото устраивал купальню, а беглецыкамизары долго молились, опять же – с разрешения господина капитана.
Старшим среди них бы старый знакомый ЖанЖак Лефевр, крестьянин из Виваре, боцман, имевший – как он уклончиво выразился – некоторое отношение к морю. Какое именно – Андрей быстро догадался, глянув на его крутые мускулы и мозолистые ладони – галерный гребец, кандальник! Что ж, дело ясное.
Том гугенотов откровенно побаивался, хотя и сам принадлежал почти что к протестантской церкви, каковой можно было считать англикан, не признававших главенство папы, Бьянка же, наоборот, нашла с ними общие темы и даже по вечерам, после ужина, долго говорила с ЖанЖаком, довольно смело сравнивая последователей упертого швейцарского протестанта Кальвина и голландского католического богослова Янсения…
– Ну ведь и там, и там – божественное предопределение судьбы, самосовершенствование, строгость нравов! Это же все близко, не так?
– И вовсе не так, любезнейшая мадам Тоннер! Янсенисты все же – католики и…
– И иезуиты католики! А сторонники Янсения их ненавидят…
– А король Людовик гнобит и тех, и других, – встряв в разговор, Громов кивнул на небо. – Похоже, завтра с утра всетаки поднимется ветер. Даже ночью уже.
– Мы будем готовы, господин капитан, – месье Лефевр почтительно поднялся. – Ах, этот король Людовик… Эта проклятая война, разорившая нас. Господин Райков уверил, что царь Петр очень хорошо относится к людям нашего рода?
– Вы имеет в виду веру? – уточнил Андрей.
– Именно так, господин капитан.
– Тогда – да. А мятежников, скажу откровенно, ни в одном государстве особо не жалуют.
– Ого! Как там весело!
Вскочив на ноги, Бьянка подбежала к фальшборту, глядя, как сигают в воду моряки стоявшей невдалеке шхуны под английским флагом.
– А корма у них – зеленая, радостная! – присмотревшись, добавила девушка. – И цветы какието нарисованы… Ромашки! Как видно, тамошний капитан – человек веселый.
Рига встретила суда – от Рюгена они так и шли вместе, почти что в кильватер – отражающимся в бирюзовых волнах залива солнцем, голубым, с редкими бегущими облаками, небом и звоном колоколов, плывущим над широкой Даугавой, от самого города – к заливу. У причалов и на рейде стояло немало судов, в большинстве своем голландских, немецких и шведских, над красными крышами бюргерских домов гордо возвышались зеленые колокольни церквей Святого Якоба и Святого Петра, а – посередине, между ними – длинный основательный шпиль кафедрального собора, тоже выкрашенный радостной изумруднозеленой краской.
– Красивый город! – закрываясь от солнца рукой, Бьянка во все глаза смотрела на набережную. – И с погодою повезло. Только вот ветер – какойто слишком прохладный.
На взгляд Громова, ветер был как раз тот, что нужно, как и температура воздуха – градусов восемнадцатьдвадцать… ну да, для жительницы Барселоны, конечно, холодновато.
– Ой! А вон тот веселый корабль, с ромашками! – хлопнув в ладоши, кивнула юная баронесса. – И название – полатыни… я могу прочитать – «Белая ромашка»!
– Да, забавное судно, – глянув на причаливающую к пирсу шхуну, Громов крутанул штурвал влево и отдал приказ готовиться к швартовке.
Добропорядочного рижского купца герра Ганса Фидлера Андрей отыскал там, где и говорил Райков – в недешевой харчевне недалеко от Ратушной площади и вычурного дома торговой корпорации «Черноголовых», названной так по знаку их покровителя, святого Маврикия – Черной голове. Харчевня так и именовалась «У дома», хозяин ее – здоровенный, с длинными белыми волосами и бородой, чемто похожий на викинга, мужичага, откликавшийся на имя Борис, – услыхав про купца, кивнул и, попросив Громова немного обождать, указал на пустующий стол.
– Я велю принести вам пива, – поанглийски отозвался трактирщик.
Именно на этом языке, по совету Райкова, и обратился к нему Андрей.
– У меня очень хорошее пиво, сэр. Найдется и ром, не хуже, чем на Ямайке… Вы ведь примерно из тех мест?
Громов повел плечом:
– С чего вы взяли?
– Ваш загар, сэр! Такой – точно из тропиков.
– Так вы и сами, видать, там бывали?
– Бывал, – без обиняков признался Борис. – В молодости служил у Моргана.
– Ого!
Услыхав имя знаменитого пирата, ставшего впоследствии губернатором, молодой человек не смог сдержать восхищенный возглас… и не стал уточнять, на каком именно этапе карьеры господина Моргана изволил служить почтеннейший владелец таверны, ответивший на возглас посетителя самой радушной улыбкой:
– Сколько лет прошло… А я всегда признаю своих, сэр! Пожалуй, я принесу вам и рому… и тотчас же пошлю мальчика за купцом, тот должен быть дома.
Кивнув, капитан «Красного Барона» расположился за столиком со всеми удобствами и, потягивая вкусное пиво в ожидании встречи, с любопытством разглядывал разные, украшавшие стены харчевни штуки типа старых штурвалов, обломков весел, рыбацких сетей и прочего. На небольшой полочке, отдельно, виднелась корабельная астролябия и какаято мелочь, в числе которой…