Пират.Дилогия
Шрифт:
– Ты что же, полагаешь, я совсем слепой и не разбираюсь в оружии? – возмутился Громов.
Парнишка замахал руками:
– Что вы, что вы, почтеннейший сеньор! Просто здесь такие люди, ага. Их надо знать, торговаться – а как же вы будете торговаться, не владея языком? Да и не к лицу это благородному человеку.
– Ну ладно, ладно, убедил, – Андрей раскатисто расхохотался и прихлопнул ладонью по столу. – Считай, что ты уже принят на службу. Сегодня же получишь свой дублон, точнее – гинею…
– О, господин!
– И отправишься в Калелью – разузнаешь там для меня коечто.
– Госпооодиин! – протянул Жоакин уже другим тоном, в котором явно слышалась неподобающая для слуги насмешка. – Вот вы меня отправляете, ага! Путьто не такой уж и близкий – дня три туда, столько же обратно, да там еще… И что вы здесь будете без меня делать? Кто сыщет для вас жилье, кто все обустроит? Кто? Или вы думаете, дядюшка Жауме будет вам помогать – так ему некогда, он же кузнец, а не слуга.
И вновь мальчишка говорил дело, рассуждая вполне логично. В самом деле, нужно было както здесь обустраиваться, ведь кто знает, насколько затянутся поиски? И – даже если Влада здесь, даже если она найдется – что дальше? Как скоро удастся отсюда выбраться, вернуться в свою эпоху? Может быть, вообще никогда!
Господиии… Ну надо же так влипнуть! Или это все – просто затянувшийся кошмарный сон? Ага, сон… вздернули бы – вот был бы сон.
С остервенением сплюнув, Андрей выхлестал три стакана вина – один за другим, без перерыва и закуси, да посмотрел вокруг так, что Жоакин шарахнулся в сторону, отпрянув:
– Что с вами, сеньор? Не беспокойтесь, все устроится в наилучшем виде!
– Хотелось бы верить, – опустив опустевший стакан, на полном серьезе отозвался Громов. – Хотелось бы.
Все устроилось за три дня. В течение первого Жоакин подобрал подходящее жилье, сняв апартаменты с полным пансионом на втором этаже небольшого особнячка на узенькой улице Бисбе. Тогда же была заказана одежда – лучшему барселонскому портному, которому еще пришлось доплатить за срочность – не являться же на службу в отрепьях! Еще посетили сапожника, заказав четыре пары башмаков, две – с пряжками и две – с шелковыми бантами, на выход в приличное общество, а уж потом очередь дошла и до оружейников: два пистолета с кремневыми замками, шпага, кираса, офицерский жезл. Да! И конечно же – дюжина белых батистовых сорочек, и еще две сорочки ночных. И шелковые носовые платки, и два парика, один опять же – на выход, и вообще много чего по мелочи, в том числе и какойто индейский идол, купленный Жоакином просто так – «для обстановки».
– Такое чудо есть в каждом богатом доме, – поставив идола в углу, пояснил подросток. – И нам без него никак нельзя – а вдруг кто в гости заглянет? Какойнибудь благородный человек… или даже дама.
Слава богу, хоть мебель да постельное белье были хозяйскими и входили в стоимость аренды квартиры, о чем с достоинством уведомила домовладелица – дона Эвальдия – подвижная сухонькая старушка в платье из черного крепа – вдова какогото полковника или команданте – майора. Кроме этого особнячка, дона Эвальдия еще владела двумя ветряными мельницами у реки Льобрегат и мостом через другую речку – Безос. За проезд по мосту доверенное лицо вдовицы усердно взимало плату, не такую уж и большую, но постоянную.
– Надо, сеньор Андреас, и нам какуюнибудь мельницу купить, – отчитываясь вечером в тратах, завистливо протянул Жоакин. – Или мост. Да, летом реки пересыхают, зато в другое время года – доход верный.
– Погоди ты с мельницей, – вытянув ноги в удобном кресле, новоиспеченный лейтенант Его сомнительной легитимности Величества короля Карла Габсбурга, внимательно читал поданный слугой список. – Это вот что у тебя? Учителя какието.
– Ой, господин, совсем забыл сказать! – юноша всплеснул руками. – Этот вот месье ЖанЖак Обри – учитель обходительности и хороших манер, без которых благородному сеньору нынче никак нельзя, я вот и подумал, что вы все же из Московии, из России, а тамошние манеры могут сильно отличаться от наших, и было бы хорошо…
– Ладно, согласен, – кивнул «благородный сеньор». – А это кто?
– Месье Кавузак, учитель фехтования и танцев, вы сами просили.
– Ах да, да, – припомнил Андрей.
Фехтованием и впрямь нелишне было заняться, если уж врастать в здешнюю жизнь.
– Он что же – тоже француз?
– Я нарочно таких выбирал, чтоб вам было легче общаться. Пока еще каталонский как следует выучите…
– И кастильский, – строго промолвил молодой человек. – Ты и кастильскому меня тоже научишь. Или не знаешь?
Подросток обиженно моргнул:
– Да чего же не знаюто?
Жоакин отправился в Калелью уже на следующий день, за двадцать пиастров наняв в рыбацкой гавани добрый баркас с четырьмя гребцами и парусом и, как и положено усердному слуге, не забыв перед отъездом почистить сапоги своего господина. В сапогах этих – трофейных ботфортах, стянутых с какогото трупа – сеньор лейтенант и отправился в крепость, прямо так пешком и пошел, подумывая, что, кроме всех прочих, еще нужно нанять и учителя верховой езды – обязательно!
Новый комендант крепости Монтжуик – дородный увалень лет тридцати пяти, с черной как смоль шевелюрой и пышными, столь же непроходимо черными усами, принял своего заместителя весьма радушно, с ходу плеснув в стакан какогото жуткого пойла, которое позиционировал как «добрый ямайский ром». По вкусу «ром» сильно напоминал паленую кавказскую водку, но выпить все же пришлось – за знакомство и для упрочения начавшихся дружественных отношений.
– Меня Педро зовут, – запоздало представился сеньор комендант, говоривший поанглийски через пеньколоду, но вполне понятно. – Педро Кавальиш, капитан, да. Назначен на должность, как и вы – по представлению сеньора команданте Каррадоса, ныне отправившегося с графом Питерборо в Гибралтар. Кстати, свой капитанский чин я еще не обмывал – некогда както было.
– Так и я свое лейтенантство… – Громов заговорщически понизил голос, уже понимая, что комендант – человек хороший, хоть, наверное, и сволочь.
– А ты, я вижу, свой парень, сеньор Андреас!
Так вот, незаметно, перешли на «ты», а после пятого – или шестого – стакана отбросили уже и «сеньоров». Выпили много, да и как было отказаться пить за «славную Каталонию» и «за доброго короля Карла»? Откажешься – точно не патриот, может быть даже тайный сторонник мерзкого французского прихвостня – Филиппа Бурбона!