Пиратские делишки
Шрифт:
Действительно, наблюдение за морем за полтора года дало ему немного: он лишь постиг в деталях технологию тралового сбора водорослей и разгрузки кораблей Конфедерации (в их корме открывался проем, и из трюма в воду вываливались, как детские кубики, огромные ящики, эти ящики затем брались на буксир пиратскими быстроходами под надзором легкого посольского челнока и доставлялись на причал).
Но наконец пришла подсказка, благодаря которой картинка собралась из осколков! С очередным транспортником пришло сообщение из дипломатического центра. В сообщении говорилось, что у южного побережья Горного континента команда потерпевшего крушение разведчика заметила быстроход!
Последние десятилетия Конфедерация пускала вокруг континента все больше береговых разведчиков. Правительство преследовал страх, что отряды других наций могут высадиться на скалистый берег, подняться на три километра по почти отвесному уступу плато, создать форпосты на плато и оттуда продвигаться к Ободу.
Во время шторма один из береговых разведчиков выкинуло на скалы (рутинное событие в жизни береговой разведки). Моряки довольно удачно пережили
Впрочем, были серьезные основания сомневаться во всей этой истории. Дело в том, что рассказал ее единственный спасшийся из экипажа, переживший тяжелое ранение и двое суток пролежавший на утесе под палящими солнечными лучами.
Даже не высаживаясь и не подбирая его, легко было догадаться, что из пещеры на утес его выгнали слизни. Патруль, заметивший несчастного, обнаружил также пещеру рядом с утесом. Слизни забили ее настолько плотно, что она стала похожа на опрокинутое ведерко с желе. Пещерные слизни — бич береговой разведки. Тех моряков, которые не погибают при крушении, часто добивают слизни, вылезающие из щелей и ходов в стенах прибрежных пещер.
Пещеры у подножья уступа, по мнению ученых, представляют собой малую часть «громадной губки», которая скрывается в глубине плато. Считается, что пещеры — только концы громадных и сложных лабиринтов. Ходы этих лабиринтов, в основном, слишком малы для человека, так что гипотезы ученых о «громадной губке» — лишь гипотезы. Они основываются только на том, что если ходы в пещеру не блокировать, поток слизней оказывается неисчерпаем. Потому при создании наблюдательных постов по берегу всегда избираются не очень большие пещеры, щели которых можно закрыть наспех за несколько часов, пока не подошла большая масса слизней, чтобы затем спокойно бетонировать их и выкладывать стенки кирпичом.
Слизни представляют собой прозрачные шары с упругой оболочкой. Сквозь оболочку видны пульсирующие белые органеллы. Атакуют слизни, как правило, прыжком в лицо. Они могут быстро истончать свою оболочку в нужном месте, чтобы прилепляться к жертвам. Едкая жидкость, содержащаяся в них, быстро разъедает ткани. Прилепившийся слизень растягивает свою оболочку, увеличиваясь в размерах и понижая тем самым внутренне давление. Глазные яблоки, выпрыгивающие из орбит и застревающие во внутренностях слизня, обычное дело при их атаках. Слизни не держатся за живого человека крепко и долго, как бульдог. Они отлипают через полминуты, лишив жертву глаз, носа, языка и пол-литра крови (которая вливается в слизня буквально фонтаном). Отлипнув, слизень, прозрачным, набрякшим кровью мячиком, с болтающимися внутри глазами и языком, откатывается и скрывается в проходе пещеры. К мертвому же человеку (и вообще к любой органике), если вокруг нет опасностей, слизни присасываются надолго. Группа слизней облепляет труп по всей поверхности и за пару часов оставляет от него только самые толстые кости. Один слизень в бою не страшен, атакует он прямолинейно, простым прыжком. Боец способен отпрыгнуть в сторону и рассечь слизня в полете ударом меча. Если на бойце защитный шлем и рукавицы, он даже не получит химических ожогов от брызг. Слизни страшны, когда атакуют массой. Бойцы оказываются под перекрестным огнем, и каждое попадание грозит увечьями.
По словам выжившего, при обстреле забитые в проходы камни выпали. Потоки слизней хлынули незамедлительно. Выживший сказал, что «они прям посыпались оттуда. Они, видно, там сгрудились и только ждали момента». Он спасся только потому, что после обстрела пополз к выходу наблюдать за быстроходом. Увидев слизней, двумя вереницами спрыгивающих из проходов в глубине пещеры на пол, никто, по словам выжившего, не пытался геройствовать, все бросились к выходу, но преодолеть завалы было не так-то просто. До выхода добрался, кроме него, лишь один. Облепленный слизнями, он выпрыгнул из пещеры и разбился о скалы. Выживший, услышав крик: «Слизни», поторопился вон из пещеры. В спешке он поскользнулся, получил тяжелый перелом ноги и «только каким-то чудом» заполз на прибрежный утес.
Береговая разведка нашла этого человека в бреду, умирающим от жажды, с распухшей ногой. Если бы они прибыли на несколько часов позже, он бы не выжил. В состоянии говорить он оказался только через несколько дней и, хотя приводил много деталей, говорил путано, все время возвращался к слизням, и что он «должен был закрыть проходы своим телом».
В дипломатическом центре были уверены в том, что грохочущий и стреляющий быстроход — плод бреда, но на всякий случай послали весточку в посольство. И в результате, картина искомого громадного надувательства наконец-то сложилась полностью в голове Михаила.
На Острове Пиратов: накануне последнего дня
Он хотел добиваться встречи с главой посольства, но тот сам его пригласил. «В связи с „грохочущим быстроходом“, — сказал шеф, — имеете ли вы какие-нибудь мысли? Я кое с кем уже беседовал, и ничего внятного пока не услышал». — «Да, мне есть что сказать», — ответил Михаил, еле удерживая дрожь в руках. Настал его звездный час. «Излагайте!» — приказал шеф. Михаил глубоко вдохнул и начал:
«Я думаю, что пираты освоили технологии подводного плавания, новый источник движения и новый тип корабельного оружия. Технологии позволяют им скрытно плавать на огромные расстояния, так что у них должны быть поселения и верфи на удаленных островах, вероятно, в подземных гротах. У них должна быть связь с Островом Пиратов именно через базу в таком гроте. Он вполне может существовать и иметь связь с морем в ввиду вулканического происхождения острова. О существовании подземной базы знает только Совет Острова и люди, работающие под землей. „Старики“ отнюдь не идиоты, они только прикидываются таковыми. Каждый год выбирают нескольких пиратов для пополнения подземных верфей и подводного флота. Этим людям приказывается сесть в лодку и отплыть в одиночку от берега. В море их подбирает подводный быстроход, внешне неотличимый от обычного, но имеющий совершенно другую начинку. Именно с целью маскировки пираты наплодили „игрушечных“ педальных быстроходов. Старики считают посредничество необходимым для шпионажа и обогащения, потому держат население в неведении относительно подводного флота. Население, погрязшее в роскоши и забывшее, что такое грабеж, они используют как идеальных разведчиков — разведчиков, которые не знают, кому на самом деле служат. А служат они организации, состоящей из настоящих пиратов, организации, которая десятилетиями копит силы для того, чтобы однажды нанести решительный удар и провозгласить морское господство».
«Ход к подземной базе должен начинаться в особняке Стариков. Это одно из древнейших зданий на острове, и чертежи его „утеряны“. Старики выбрали единственно верный способ скрыть огромную роль особняка: прикидываться полоумными и жить там, не имея заметной охраны, навязчиво приглашать „особо отличившихся“ дипломатов и безобразным поведением отбивать у них желание снова посещать особняк».
Глава посольства опешил. Некоторое время он молча потирал брови большими пальцами. Наконец он громко прочистил горло и сказал: «Надо признать, я ошибался, опасаясь за вас. Вы копаете по-крупному и не зацикливаетесь на мелочах. Более стройной гипотезы я не слышал давно. Мне она кажется все-таки фантастичной, но она заслуживает проверки».
Он, кряхтя, нагнулся и достал шкатулку с гравированным изображением рыжего морского ежа. «Хотите?» — спросил он, открывая шкатулку. «Пожалуй, нет», — осторожно ответил Михаил. «Придется. К сожалению, это приказ, — угрюмо сказал шеф и протянул ему шкатулку. — Аромат ничего не напоминает?» Что-то было отдаленно знакомое в едком запахе бурого порошка, но воспоминание ускользало. Шеф достал серебряную ложечку, зачерпнул порошка с горстью и протянул Михаилу: «Съешьте, и не просыпьте, — увидев колебания Михаила, глава повторил строже. — Это приказ». Вначале Михаил подумал, что его хотят отравить. Следом пришла более логичная мыль — не отравить, а подставить. Наглотался экстракта рыжего ежа и хотел убить главу посольства. Тем не менее, он повиновался, такова уж была выучка. Порошок имел привкус тины. Что-то отдаленно знакомое, из раннего детства, но что? «Отлично, — сказал глава. — Вы отравлены… шутка, шутка… спокойно. Теперь объясняю план действий. Вот топор». Он достал из-под стола дровосечный колун, который знали все в посольстве. Именно с ним шеф, объятый пьянящим гневом от наркотика, бегал ночью по коридорам посольства. Он пытался зарубить несчастную собачонку, но никогда не добивался успеха: впадал в последний момент в слабоумную немочь и вскоре засыпал. «Через три минуты, — сказал шеф, — я вызову моего спецсекретаря. Когда он войдет, вы изобразите неистовый гнев и броситесь на него с топором. Только ради бога не заденьте его ненароком. Управиться с тяжелым топором на бегу не так-то просто… Все ясно?» — «Да», — сдавленно ответил Михаил. Он не понимал, что должно последовать. Может быть, спецсекретарь действительно агент Желтолицых, и пришло время его убить? Он сосредоточенно обдумывал эту гипотезу, когда его вдруг охватило неописуемое чувство. Как будто у каждого предмета в комнате есть глаза, и он, Михали, видит сразу все предметы со всех сторон глазами всех предметов. Появился ясный как никогда образ самого себя. Нельзя сказать, что он увидел себя со стороны, но он чувствовал, что вот-вот увидит, и мог предвосхищать то, что должен вот-вот увидеть. «Ну что, накрыло? — усмехнулся глава, перейдя на фамильярный тон. — Махать топором — хочется?.. нет? Надо же как интересно! — воскликнул он ехидно. — А придется. Георгий, пожалуйте ко мне!» Раздался стук в дверь. «Да?» — спросил глава. «Это Георгий, вызывали?» — раздался голос спецсекретаря. «Да, Георгий, войдите». Тот вошел, поклонился и встал у двери. «Подойдите ближе, Георгий!» — ласково сказал шеф. К множеству точек наблюдения, по которым было размазано сознание Михаила, прибавилась еще одна — из глаз Георгия. Михаил почуял страх в душе Георгия, и появилось желание переместиться в его тело, чтобы успокоить его. Георгий осторожно подошел ближе и остановился в пяти шагах от главы. «Ну!» — сказал глава нетерпеливо, обращаясь к Михаилу. Михаил очнулся от созерцания и вспомнил свою роль. Он схватил топор и с воплем бросился на Георгия. Волна паники, исходящей от Георгия, чуть не сбила Михаила с ног. Он замер, с топором наперевес, и понял, что не может больше находиться в своем теле. Такой страх овладел Георгием, что Михаила буквально втолкнуло в его голову.