Пираты, или Тайна Бермудского острова
Шрифт:
Молодой повеса нашел их валяющимися в углу, куда сам и забросил их некоторое время назад и, неловко натянув на волосатые ноги, причем не с первого раза, пошатываясь и периодически спотыкаясь, отправился на верхнюю палубу, чтобы, как он всех убедил, узнать, что все же таки случилось.
– Сидите… здесь, – еле выговорил Липкен, корявя пьяный язык, когда уже начал выбираться из своего удобного кубрика, – я схожу… разведаю, чего там… такое… и сразу назад… продолжим наше… прерванное веселье…
– Очень хотелось? – бросила ему вслед восхитительная красотка, произнеся эту фразу на чистейшем русском наречии (не позабыв о своем истинном происхождении, она, кроме освоения английского языка, делала упор в том числе и на сроднившимся с душой диалекте). – Я бы и так никуда не вышла, а тут еще – «хрен» его знает че! – у вас сейчас начинает твориться.
Что же явилось причиной и вызвало такой переполох в маленькой и до этого момента невероятно развеселой компании, вопреки всем писанным законам и неписанным правилам предававшейся на секретной боевой технике нескончаемому «празднику»
– Какая у нас скорость?! – кричал капитан в переговорное устройство, связываясь с машинным отсеком, когда понял, что вверенная ему военно-морская техника – какие бы не прикладывались титанические усилия – все равно упорно двигается в сторону угрожающей жутким – да что там жутким? – просто кошмарным жерлом, своим окончанием уносящимся высоко в беспросветное небо, в свете непрерывно мелькающих молний представляющимся сейчас иссиня-черным, жутким да и просто ужасным.
– Тридцать девять узлов, никак не меньше, – констатировал ответственный механик (как уже упоминалось, приборы вышли из строя, и определить по ним показания не представлялось возможным), – тем не менее мы попали в столь сильное морское течение, что его сила видится мне примерно равной нашему ускорению, так что в итоге мы продолжаем оставаться на месте, не двигаясь ни вперед ни назад. А что у вас там наверху, кэп, – поинтересовался тот в свою очередь, в силу своей должности не располагая достоверностью всей информации, – сильно все страшно?
– Лучше тебе и не знать, – ответил Вильямс с печальным вздохом, но тут же взял себя в руки и более уверенным тоном скомандовал: – Давай поднапрягись, подключи все возможности и вытяни нас наконец из этой чудовищной передряги, а не то…
Что он подразумевал под этим «а не то», Хьюго так и не успел досказать, так как то событие, что предстало перед его возбужденным видом, на какой-то момент полностью лишило его дара речи – из чернеющей жутью бездны, под отсвет сверкающих молний, буквально выпрыгнул бриг, своей конструкцией напоминавший середину эпохи колонизации, бывший еще старой, деревянной, постройки, на самой верхней стеньге которого развевался черный флаг, украшенный белым черепом и перекрещенными костями, в простонародье именуемый просто «Веселым Роджером»; до ужасной воронки было примерно половина морской мили, но пиратский парусник будто от самой природы получил дополнительный стимул и словно пролетел над волнами все разделяющее корабли расстояние. Они встали как раз напротив друг друга, и, пока современный американский капитан ошарашенно смотрел на возникшее из ниоткуда явление, настолько необычное, что от одного его вида можно было не просто опешить, но и полностью утратить существующее восприятие привычного мира – а именно в такой ступор и впал опытный капитан, дав неожиданному противнику значительно ощутимое преимущество, – неожиданно возникшие перед ним противники между тем активно готовились к нападению.
– Йа-хой!!! – пронесся над палубой пиратского судна громовой клич, призывающий команду наверх, в полной боевой выкладке, готовой к грабежу и сопутствующим ему боевым маневрам; он в следующую очередь усиленный еще и грозной, устрашающей непогодой, прокатился над волнами словно потусторонний глас, вырвавшийся из Преисподней, словно от самого разъяренного дьявола; и уже чуть тише, лишь только для членов морского братства, в мгновенье ока повыскакивавших на призыв своего отважного капитана наружу, незнакомец зловеще добавил: – Отличное судно – сейчас немного с ним позабавимся! По местам всем стоять! Пушкари залп! Остальные на а-а-бор-д-а-а-ж!!! – растягивая последнее слово, недвусмысленно скомандовал разбойничий повелитель.
Вид этого человека был не только ужасен, но и в то же время великолепен: в шуме бушующего вокруг урагана он возвышался на своем капитанском мостике, где, несмотря на разгневанную природу, держался с непревзойденной уверенностью, с полагающейся его рангу напыщенностью и приобретенным за долгие годы достоинством; да, возраст этого седовласого мужчины приближался к шестидесяти годам – срок для пирата сравнительно необычный (мало кому из них удавалось приблизиться и к сорока). Но не только почтенные лета отличали этого типичного представителя пиратского братства, а еще и такие выразительные признаки, как-то: физически развитое телосложение, передающее собой небывалую силу; выражающие ярость глаза, своим полностью черным цветом заставляющие трепетать всякого, на кого обращался их взор; крючковатый, устрашающий нос; всклокоченная поседевшая борода; почти полностью беззубый рот, выделяющийся лишь верхними гнилыми клыками; модный костюм, пошитый из китайского ситца; широкополая шляпа, окаймленная перьями… и, наконец, роскошная, отливающая золотом перевязь, увенчанная в своем окончании однозарядным пистолетом и абордажной острозаточенной саблей.
– Я иду в бой – за меня останется квартирмейстер! – выкрикнул он как само собой разумевшийся факт и, ухватившись за один из концов спускающегося сверху бегучего такелажа, ловко переместился на основную, главную, палубу.
К этому моменту канониры, всегда державшие пушки в заряженном состоянии, уже осуществили «рекомендованный» залп, остальные же собратья отчаянного старого «волка», отдававшего здесь приказания, перекидывали на соседнее судно «морские кошки» –
Действительно, матросы американского корабля, сконструированного под тип тримарана, и без того находившиеся под страхом попасть в ужаснейший переплет с разбушевавшейся непогодой, оказались теперь подвергнутыми еще одному жестокому испытанию – противоборству с вроде бы давно вымершими морскими разбойниками, явившимися перед ними неожиданно, словно из неоткуда, и притом в своем самом устрашающем и ужасном обличье – как тут было не впасть в сверхъестественный ступор? Поэтому и неудивительно, что большая часть современных матросов именно так и сделала, предоставив лишь небольшой горстке своих, более отважных, товарищей попытаться отстоять честь американского флота, свою свободу, и в том числе независимость, в неравной, практически рукопашной, схватке, где в ближнем бою огнестрельное оружие хотя и приносило какую-то пользу, но довольно неощутимую, только еще больше раззадоривая безжалостных «выродков», возникших будто бы с того света. Бой был короткий и не превысил по своему времени более двадцати минут, закончившись так же внезапно, как и чуть раньше изволил начаться, – сразу после пленения Вильямса, бесцеремонно свергнутого пиратами со своей значимой в этом месте должности и беспардонно вытащенного из командной рубки и на всеобщее обозрение, и на суд беспощадного пиратского капитана.
Касаясь последнего инцидента, требуется уточнить, что честь закончить эту непродолжительную схватку выпала двум морским бандитам, откликавшимся на прозвища Стинджей, в переводе на русский Скупой, и Трамп, по-русски, значит, Бродяга: первый представлялся рано состарившимся, пропитым по сути, мужчиной, достигшим сорокачетырехлетнего возраста, который был невысокого роста, нескладного телосложения, полностью лысый, с оголенным торсом, испещренным неприятными шрамами, и который выделялся объемным, словно картошина, носом, бегающими глазами, имевшими непонятный оттенок, и неприятной щетиной; второй выглядел вполне прилично, соответственно достигнутых тридцати восьми лет, был одетым в аглицкое сукно, перехваченное кожаной перевязью, смотревшееся при его худощавом телосложении и высоком росте несколько несуразно, придавая сходство с оглоблей, и обозначался некогда красивым лицом, на удивление гладко выбритым, где до сих пор отчаянно блестели голубые глаза, а расстояние от правого виска и до самого подбородка обезображивалось страшным, давно зажившим ранением, ну, и венцом этого облика можно выделить спускавшиеся сверху белокурые, кучерявые локоны немытой и нестриженной шевелюры, – иными словами, именно эти два бравых «молодца» и ворвались в служебное помещение командера; дальше же, воспользовавшись его обескураженным состоянием, когда Хьюго мало того что находился под впечатлением от страшного вида бури, но еще и был введен в непривычное, безвольное состояние, вызванное внезапным появлением едва ли ни средневековых головорезов, отчаянные «выродки», под прицелами своих, давно устаревших, но все еще действенных, пистолетов сумели доходчиво до него донести, что сопротивление с его стороны является глупым, а главное, полностью бесполезным; случай был настолько неординарным, непрописанным ни в одном военном учебнике, что единственное, что Вильямс успел было сделать, так это неуверенно потянулся рукой к кобуре, закрепленной на поясе, пытаясь воспользоваться индивидуальным оружием, но был оставленным устрашающим окриком, последовавшим от злобного разбойника Трампа:
– Не советую, кэп, – по убранству рубки и внешнему виду определить его положение было нетрудно, – а не то наша встреча может кончится для тебя очень плохо.
Совет был неплохой, да еще и подкреплялся видом хотя и необычного, но, несомненно, устрашающего предмета, поэтому капитану не оставалось ничего другого, как подчиниться непререкаемой воле свирепых бандитов, следствием чего стало то обстоятельство, что под своеобразным конвоем офицер был выведен к остальным, уже плененным, членам команды, также, как и он, находившимся сейчас перед лицом ужасающей гибели, представившейся им в облике грозных, ни с чем не сравнимых, морских грабителей.