Пираты, или Тайна Бермудского острова
Шрифт:
– Ага, добыча сама прибежала к нам в руки! – воскликнул он под жуткий вой ветра, выставляя вперед свою прямую остроконечную шпагу, явно что захваченную в бою у какого-нибудь богатого офицера, и скривив в зловещей усмешке свое противное и пропитое лицо. – Сейчас мы с ней позабавимся!
Сие, не слишком наполненное смыслом, изречение бандит заканчивал, одновременно вонзая клинок в тело представителя сильного пола и нанося ему второе колото-резанное ранение, избрав для девушки не менее прискорбную участь, – какую? – стало ясно из его последующей команды:
– А теперь давайте, джентльмены, натешимся с этой маленькой шлюшкой, пока она, «сучка», не сдохнет!
Тут же к ней потянулись грязные, обтекающие слюнями, довольные рожи, немытые руки, которые сначала опасливо ее поглаживали, а затем, переходя ко все более активным действиям, стали рвать на ней красивое одеяние, лишь в верхней части
– На помощь! Спасите! Хоть кто-нибудь! – до того момента, как грязная ладонь накрыла ее бесподобное личико, отчаянным криком успела воскликнуть Хуляева, в обычной жизни не считавшая секс с несколькими партнерами чем-то зазорным; однако, учитывая ужасный, отталкивающий вид доставшихся ей «клиентов» и готовящуюся над ней расправу, она непроизвольно пыталась искать подмоги самым простым и проверенным способом – путем пронзительного верещания и сумасшедшего, ни с чем не сравнимого, крика.
В следующую секунду на Лере были порваны непрочные кружевные трусики (сорванный бюстгальтер уже валялся неподалеку вместе со стянутой курткой и белоснежной сорочкой); сама же она, обливаясь слезами и извиваясь в истерике, готовилась сопротивляться до самого окончания – чего бы ей это не стоило! – тем более что дальнейшая судьба была ей предопределена словами безжалостного пирата, основным смыслом которых предполагалось, что ей, пока она остается живой, до самой смерти предстоит ублажать всю эту многочисленную разбойничью братию, в лице пока всего лишь пяти подонков смердящую на нее своим отвратительным запахом, сравнимым разве что с вонью самых грязных, никогда не мытых, диких животных. В то же самое время ее невольный напарник, дважды пронзенный в области живота, был все еще жив, но уже медленно, пошатываясь, опустился на палубу, где теперь истекал своей кровью и, периодически закатывая кверху глаза, выставлял на обозрение безжизненные белки, лишь отчасти созерцая представшее его постепенно затухающему взору ужасное зрелище; старшина умирал, и, безвольно прислонившись спиной к борту, он был уже не в силах чем-то помочь своей юной спутнице, а, испуская свой дух, лишь ненавязчиво, непродолжительно и беспомощно ёкал.
Но и это еще не все участники тех жутких и странных событий! На нижней палубе пиратского корабля, в трюме, предназначенном для содержания пленников, отгороженные от воли решеткой, томились два незадачливых человека. Касаясь первого, можно сказать, что это был мужчина, своим возрастом стремившийся к шестидесяти годам, но, в отличии от пиратского капитана, он еще поседел не полностью и сохранил в своей густой шевелюре черные локоны; Джек Колипо – такое имя он либо унаследовал от рождения, либо сам же себе и выдумал – выделялся физически развитой и сильной фигурой, совсем не обросшей жирком и прикрытой простоватой, но добротной одеждой, своей сиростью и неприметностью выдающей обыкновенного обывателя только начинающего развиваться Нового времени; физиономия его хотя и была испещрена множеством неприятных морщин, но выглядела, не в пример пропитым разбойникам, довольно прилично и не носила на себе печати беспробудного пьянства, тем не менее она обозначалась уверенным кареглазым взглядом, внешне доброжелательным, однако в глубине скрывающим «буйственную» жестокость, всклоченной, никогда нечесаной, бородой и отсутствием правого глаза, прикрытого теперь черным, аккуратно обрезанным кожаным кругляшом, закрепленным неширокой перемычкой за голову. Второй откликался на имя Джонатан Рид, или попросту Джо, считался «неоперившимся» юнцом, едва достигшим девятнадцати лет, и, разнясь со своим сокамерником, был одет пускай и в однотонный, черный, камзол, но отличавшийся своей дороговизной и качеством исполнения; молодой человек обладал худощавой, но в то же время и жилистой фигурой, представлявшейся на удивление стройной, не лишенной физической силы и доходившей до самой последней отметки среднего роста; лицо его было смуглым, обветренным, для представителя сильного пола несоразмерно красивым, но и не лишенным мужского достоинства, где по уверенному взгляду каре-зеленых глаз можно было судить о непререкаемой воле, «стальном» характере, а где-то даже и безрассудной отваге, присущей, как известно, любому романтику; дальше внимание заострялось на прямом, явно аристократическом носе, широких
Они слышали грозный клич капитана, призывающий команду наверх и требующий готовиться к абордажу, а затем, пускай и сквозь рев урагана, до них все же отчетливо стали доноситься звуки ведомого боя и, что интересно, непривычная для их уха устрашающая трескотня автоматов.
– Что это, воспитатель? – обратился молодой человек к своему спутнику, применив необычный термин; одновременно он поднялся со своего места (до этого они оба сидели на полу, спиной прижавшись к борту) и подошел к металлической решетке, надежно отгораживающей их маленький «закуточек». – Вроде бы мы, – имел он в виду корабль, – на кого-то напали? Но что это за необычные выстрелы, будто единовременно, друг за другом, стреляют с полсотни ружей?
– Да кто его «…маму» знает? – «матюкнулся» более старший мужчина, также поднимаясь со своего места и приближаясь к железной преграде. – Вместе с тем для нас это неплохая возможность попытаться изменить свое положение, а главное, статус. Давай-ка, брат, как утверждают пираты, «поднимем Веселого Роджера», – предположил Колипо, что пришла пора немного «повеселиться», – и покинем уже наконец это крайне неприятное место.
«Покопошившись» пальцами в своей густой бороде, Джек извлек наружу небольшой острый предмет, похожий на гвоздь, но только слегка загнутый на своем окончании. Он подошел к решетчатой двери и неторопливо стал ковыряться в замке, висевшем снаружи, производя впечатление человека, не раз занимавшегося чем-то подобным. Воспитанник смотрел на него широко открытыми глазами и до крайности изумленным взглядом, явно увидев своего спутника с совсем неожиданной стороны, ранее ему явно неведомой.
– Но как?.. – пролепетал он в качестве комментария либо неназойливого вопроса, изобразив на своем безусом лице крайнее удивление. – Нас же вроде обыскивали?.. И еще… почему Вы, – Джо обращался к пожилому мужчине крайне почтительно, – не воспользовались своей отмычкой раньше и что все это, вообще говоря, означает?
– Ничего такого, что истолковывалось бы превратно, – не оборачиваясь к юноше (тот в ходе процесса непреднамеренно оказался сзади), рассудительно ответил наставник, продолжая ковыряться в запорном устройстве и издавать при этом характерные звуки, передающие собой неприятный скрежет металла, – ты же ведь, надеюсь, будешь не против, чтобы мы отсюда сейчас с тобой выбрались?
– Откровенно сказать, нисколько! – горячо воскликнул молодой человек, приподняв шляпу и вскинув кверху красивые, почти девичьи, брови. – Я только не могу понять: как такое стало возможным и как все это прикажете понимать?
– Ты имеешь в виду то обстоятельство, – усмехнулся Колипо, ни на секунду не прекращая освободительное занятие, – что я постоянно твердил тебе, что следует всегда поступать по совести и жить по закону?
Ответить Рид не успел, так как в этот момент раздался едва различимый щелчок, подтверждающий, что Джек успешно завершил взятую на себя задачу, а следом за ним призывающий о помощи крик, раздавшийся с верхней палубы и явно принадлежавший молодой и еще очень юной особе.
– Поспешим? – вопросительно уставился Джек на своего воспитанника, очевидно ища у него поддержки.
– Поспешим! – вторя ему, но только уже в утвердительном ключе ответствовал юноша, решительно распахивая решетчатую створку и устремляясь наружу.
Они успели как раз к тому моменту, когда старшина испускал свой дух, а сопротивление красавицы было полностью сломлено – она в конечном итоге была прижата четырьмя морскими разбойниками за руки и за ноги к полу, а квартирмейстер готовился осуществить свое до последней гнусности отвратительное и «грязное» дело.
– Делай, как я! – стараясь заглушить ревы ветра, прокричал пожилой мужчина, уверенной походкой приблизившись к крайним бандитам и в одно мгновение выхватив у них из-за поясов пистолеты.
Молодой человек в точности исполнил рекомендацию, но только подбежав к более отдаленным противникам, удерживающим у девушки конечности слева. Никто из пиратов так ничего и не успел осмыслить, как выстрел, произведенный в ухо, выбил дух из их предводителя, заставив того своим неприятным и грузным телом непредумышленно навалиться на молодую путану, также ничего пока еще не понявшую и в своем отчаянии тут же вцепившуюся в отвратительное лицо остервенелого врага своими белоснежными и, как оказалось, крайне остренькими зубами.