Пираты Короля-Солнца
Шрифт:
— Раз это было в другой жизни, расскажете как-нибудь в другой раз. Я почему-то так и подумал.
— …Де Сабле рассмеялся.
— Ну, нет, сударь! Видно, этот сукин сын вас совсем не знал! На иезуита, а тем более с розгой вы нисколько не похожи! Я не так давно знаком с вами, но уверен, что вы не из тех, кто действует иезуитскими методами!
— О да, — сказал виконт с оттенком легкого презрения, — Иезуитский орден — это не по мне.
— Я скорее сравнил бы вас с каким-нибудь старинным героическим тамплиером, если бы они в наше время еще существовали.
— Весьма польщен таким
— По разным причинам. Но, кроме всего прочего, вы пьете как тамплиер.
— Вот как?
— Я хочу сказать — пьете и не пьянеете. И, если задуматься над поговоркой пить как тамплиеры, это, по-моему, не значит 'вдрызг' , а совсем другое. И во времена тамплиеров значение было противоположное современному, я уверен!
— Да? Новая трактовка? Это даже интересно. Поясните свою мысль.
— А вы задумайтесь. Все сходится. Тамплиеры пили вино, оно входило в их повседневный рацион, пили — но не теряли человеческого облика, пили — но всегда были готовы к бою с мусульманами и защите мирных путешественников!
— Но не были готовы к предательству со стороны короля Франции, — сказал де Бражелон этак отрешенно.
— Увы, — вздохнул де Сабле.
— Увы, — повторил и виконт, — Ох уж этот урод Филипп Красивый!
Но эту их уже дружескую беседу прервал новый возглас барона де Невиля. Он открыл глаза и пробормотал:
— Где я?! О, дьвольщина! Мне такой сон приснился!
Он повернулся на бок, потянулся, пробормотал:
— У нас еще осталась выпивка, Рауль?
— Бочка пива.
— А п-п-покрепче?
Бражелон переглянулся с помощником капитана. Тот прошептал:
— А все-таки ваш друг не умеет пить по-тамплиерски.
— Все, — сказал виконт, — Только пиво.
— Черт! — сказал де Невиль, — Башка трещит. А кто это сказал, что я не умею пить по-тамплиерски?
— Тебе приснилось.
— Не-е-ет, я слышал… Это вот он сказал. Юноша!
— Это вы мне, сударь? — обиженно спросил де Сабле, — Я что-то вас плохо понял, может, вы к вашему барабанщику изволите обращаться?
— Нет, юноша, я обращаюсь именно к вам. Я что-то не так сказал? Разве вы девушка?
Де Сабле начал краснеть. Такое обращение казалось помощнику капитана в лучшем случае обидным. Но барон де Невиль, похоже, завелся.
— Рауль, старина, правда, нет ничего крепче пива?
— Да ты и так нагрузился по самую ватерлинию, — иронически сказал старина Рауль.
— И даже выше ватерлинии, — обиженно заметил де Сабле.
— Вздор! — заявил де Невиль, — Но я хочу потолковать с этим мальчуганом.
— Это вы опять мне? — не скрывая возмущения, воскликнул молодой офицер.
— Вам, дитя мое, именно вам! А вы опять подумали, что я обращаюсь к барабанщику? Так вот, мальчик, заруби себе на носу. На своем курносом носу! Я не знаю, как пьют тамплиеры, но я знаю, как пьют мушкетеры! Я пью по-мушкетерски. Да, черт возьми, Рауль, неужели мы все выпили, и ничего не осталось?
— Только пиво. А чем тебе пиво не нравится? Ты же сам его рекламировал Бофору.
— Ну, пиво, так пиво.
Оливье доплелся до бочки, нацедил себе полную кружку, даже через край. Кран он, конечно, забыл завернуть, что пришлось
— Что же вы замолчали? — спросил Анри.
— Анри, друг мой, я не знаю, как вам рассказывать сон барона… чтобы вас… не обидеть.
— Барону снились какие-нибудь непристойности?
— Вовсе нет. Но я затрудняюсь передать в своем рассказе речь господина де Невиля.
— Почему?
— Анри, насколько я вас знаю, вы, с вашей ангельской душой, с вашей скромностью, даже, я сказал бы, невинностью…
— Но Ролан, какая связь между сном Оливье и моей ангельской душой?
— Творческая дилемма, — серьезно сказал Ролан, — Или я вам рассказываю сон Оливье без купюр, так или примерно так, как он нам его рассказывал, или редактирую его для вашего восприятия. Но тогда будет не так живо, не так колоритно, не так художественно.
— Если вы считаете, что ругательства и непристойности, которыми украсил свой пьяный бред барон де Невиль, придадут рассказу художественность, я согласен на вашу редакцию.
— Хорошо, — согласился Ролан, — Я буду кашлять в тех местах, где Оливье выражался слишком крепко.
— Я не замечал до этого путешествия, чтобы Оливье сквернословил, — заметил Анри де Вандом, вспомнив галантного кавалера, каким знали в высшем обществе барона де Невиля.
— Да и я давно знаю Оливье. Можно сказать, с детства. Мы же с ним земляки. И я готов поклясться на библии, что господин де Невиль честный человек и благородный дворянин. А сегодня он перепил. Но такая беда может случиться со всяким.
— Не со всяким, — убежденно сказал Анри, — Со мной не может! Я пью только шампанское и то понемногу.
— А я пиво, — сказал Ролан, — Тоже немножко. Шампанское слишком дорогое вино. Вот когда напишу мемуары, издам их, заработаю кучу денег, тогда буду пить шампанское сколько захочу! Впрочем, к тому времени я, надеюсь, совершу какой-нибудь блистательный подвиг, и меня примут в мушкетеры! Д'Артаньян меня знает. Он обещал. 'Подрасти немножко, малек' , — так сказал господин Д'Артаньян, когда мы с ним возвращались из Шайо, когда туда сбежала от короля Луиза де Лавальер.
Вандом подумал, не уточнить бы детали, но, нахмурясь, промолчал.
— А мушкетеры пьют шампанское — хоть залейся! И денег у них немерено.
— В этом я сомневаюсь, — скептически заметил Анри.
— В чем? В моих словах?
— О! В том, что вы совершите что-нибудь героическое, Ролан, я не сомневаюсь. И в том, что мемуары напишете. Я сомневаюсь в том, что господа мушкетеры сказочно богаты. Они просто создают такое впечатление. Это традиция такая. Так повелось. А сами порой без гроша за душой, но разыгрывают богатеев так умело, так по-гасконски, что сам Фуке покажется нищим рядом с людьми господина Д'Артаньяна. Но стоило ли тогда вам бежать от короля!