Пираты офшорного моря
Шрифт:
Надо собраться. Возможно, даже как-то запротестовать, а то и вовсе сбить дружеский настрой собеседника, но Тимофей почувствовал, что всецело попал под его обаяние.
Ну не хочется строить недовольной гримасы улыбающемуся человеку! За последние дни он встречал только унылые физиономии, включая Невольского с Зямой.
Аккуратно, стараясь не пролить красно-бурую жидкость на стол, он налил отвар в блюдечко и немного отпил.
– А хорошо! Знаешь, Тимофей, давно я не пил отвар из шиповника. Даже как будто бы помолодел. – Поставив пустую чашку на
– Как вам сказать…
– Вижу, ты дипломат, это хорошо! Зовут меня Михаил Викторович Степанов, я из военной разведки.
Тимофей невольно хмыкнул:
– Думаю, что представляться мне не нужно.
– Да. Мы знаем о тебе многое… Точнее, почти все. Нам известно, что в последнее время ты потерял двух своих близких друзей. – Тимофей невольно сглотнул. – Знаю, что тебя курировал человек по фамилии Мещерский. Нам известно, что в последние дни ты близко сошелся с одной красивой девушкой, которая тебе очень понравилась. Кажется, она мулатка?
– Что вам нужно? – глухо спросил Тимофей.
– А вот это уже конструктивный разговор. – Интонации Степанова сделались несколько строже, но даже они не сумели умалить природное обаяние военного разведчика. А может, в разведку набирают именно таких типов, способных расположить к себе даже груду холодных камней? – Нам нужна твоя помощь.
– Это вербовка, что ли?
Степанов добродушно рассмеялся. Потускневшее было обаяние проявилось новыми неожиданными гранями. В какой-то момент Тимофею вдруг показалось, что от непомерного веселья из глаз разведчика брызнут слезы.
Однако не произошло.
– Ну ты, брат, и рассмешил, – неожиданно холодно сказал Степанов. – Разве ты располагаешь какой-то заслуживающей интереса информацией, которая была бы полезна? Ничего, что я с тобой на «ты»?
– Все в порядке, – отмахнулся Тимофей. Куда же тут денешься!
– Ты что, работаешь в какой-то крупной военной корпорации, обладающей новейшими передовыми технологиями? Или, может быть, являешься резидентом одной из стран НАТО? – Тимофей благоразумно промолчал. – Ничего подобного за тобой нет! А если бы ты действительно работал в какой-то крупной компании, владеющей военными секретами, то следовало бы очень сильно подумать, а стоит ли вообще привлекать тебя к сотрудничеству.
– Это почему же? – в вопросе Тимофея прозвучала откровенная обида.
– Просто у нас другие правила игры, чем где-нибудь в милиции. Прежде чем пойти с человеком на контакт, мы проводим очень тщательное тестирование. И первое, на что мы обращаем внимание, так это на то, например, какую одежду предпочитает контактер. Это очень важный фактор, он говорит о многом.
– Что же вам не понравилось в моей одежде?
– Рубашка!
– Никогда бы не подумал. Чего же в ней такого неподходящего?
– В ней слишком много желтого цвета. Так что если бы я составлял твой психологический портрет, то ты явно не подошел бы нам.
– Чем же так плох желтый цвет?
– Желтый цвет ассоциируется
Тимофей невольно улыбнулся и перевел взгляд на Шевцова, сидевшего неподвижно, как изваяние. Желтую рубашку ему пришлось надеть сегодня утром по настоянию майора, так как у его прежней, темно-синей, порвался рукав.
Не ходить же в рваном!
– И какие же цвета для вас предпочтительнее?
– В основном темные. Я был бы обрадован, если бы ты пришел, предположим, в темно-синей рубашке…
– Хм… Почему?
– Это цвет покоя. Я бы сразу отметил, что с этим человеком можно иметь дело.
– Вот оно как.
– Но это еще не все… Даже если бы контакт состоялся, то после первого общения я бы выставил тебе оценку перспективности привлечения к сотрудничеству. – Разведчик продолжал мило улыбаться. – Здесь тоже очень высокие требования. И я не уверен, что ты сумел бы пройти этот тест.
– Что же именно вас не устраивает в общении со мной?
– Оптимизма нет! – покачал головой Михаил Викторович. – А в нашей работе это первейшее требование. Предполагаемый кандидат обязан работать в самых неподходящих условиях, и никогда не должен унывать. Депрессия притупляет остроту сложившейся ситуации, что в конечном счете может привести к провалу всей операции. А сейчас у меня такое ощущение, что ты ушел в глухую защиту, как будто опасаешься, что я могу стукнуть тебя палкой по голове. Впрочем, самый подходящий для нас человек – это тот, который работает по идейным соображениям.
– По каким, например?
– Например, по политическим. Ты опять же не подходишь под эту категорию. Возможно, что ты согласился бы работать, чтобы избежать каких-то неприятностей в своей судьбе, но это очень шатко. – Степанов невольно поморщился. – Как только минует непосредственная угроза, так ты сразу попытаешься соскочить с нашего… как это сказать поудачнее…
– С крючка, что ли?
– Пусть будет с крючка. Поэтому как информатор ты для нас не представляешь никакого интереса. Другое дело, что сейчас у нас с тобой имеются совместные, скажем так, интересы, и думаю, что мы окажемся весьма полезны друг другу. Во всяком случае, я очень на это рассчитываю. Сколько раз вы уезжали с оперативных квартир за последнюю неделю? – перевел он взгляд на майора.
– Три раза, – немедленно доложил Шевцов.
– Вот видишь, три раза, – многозначительно протянул Степанов. – А это говорит о том, что мы тебя очень ценим. У нас есть информация, что тебя очень активно разыскивают. Надеюсь, что ты догадываешься кто…
– Приблизительно.
– Причем в предпоследний раз мы отвозили тебя даже в карете «Скорой помощи» с затемненными стеклами. А все потому, что нам вдруг показалось, что вокруг дома, где находился ты, началась какая-то непонятная возня. И нам это очень не понравилось. В общем, мы решили не рисковать тобой и привезли тебя сюда. Ты не против?