Пираты. Книга 3. Остров Моаи
Шрифт:
И вот приходим мы однажды на работу и глазам не верим – весь залив отстойника полон рыбы. Вот вы видели полное ведро рыбы?.. Там было то же самое, только вместо ведра – морской залив. Навага!
Как сейчас помню – день был пасмурный, темный какой-то, холодный, а залив сверкает, будто ртуть там налита. Тут, конечно, не до работы, какая работа! Ребята за ведрами сбегали и давай черпать! Но это все равно что море черпать. Тогда прораб наш, сейчас он в Охе работает, сообразил – подогнал к берегу экскаватор, пару машин и начал рыбу прямо ковшом черпать и в самосвалы грузить. Пока один отвезет рыбу за пятьдесят метров, на землю высыплет, а тут уже второй полон. Такую организацию работ с ходу сочинил, такая производительность получилась – за милую душу! Потом уже он пытался восстановить этот график на рытье траншей – куда там! Ничего не вышло. Огня не было! Куражу не хватало!..
Рыбу? Заморозили прямо в кучах, потом ломами пришлось откалывать. Сдали мы ее в соседний зверосовхоз, песцы сожрали и спасибо сказали. Потом те песцы на валюту пошли... Так что, считай, чистое золото мы тогда ковшом черпали.
Вот чего не пойму – какого черта навага в отстойник набилась? Правда, туда же использованная вода сливалась... Может, рыбе понравились какие-то химические запахи, может, вода теплее была, не знаю... Но наш профсоюз кое-что на этом деле заработал, теннисный стол купили, стулья для красного уголка, шторки...
– Кстати, о рыбе... Это случилось на Кунашире. Надумали ребята на рыбалку съездить. Ну, сделали все, что положено, снарядились, у пограничников отметились, те предупредили их насчет погоды, в общем, отчалили. Катерок у них был небольшой, одно только название, что катер, так, лодка с мотором... Плавали они, плавали, ловили, ловили, что поймали, не знаю, но настало время домой возвращаться. Опять же пограничники подошли, говорят, хватит, ребята, туман сгущается.
Повернули. Плывут. И чувствуют – что-то не так. Туман плотный, низкий, даже носа лодки с кормы не видно. Опять же стемнело, и, как на грех, мотор заглох. Моториста среди них дельного не было, сели они на весла и помаленьку поплыли. Благо, погода тихая, волна небольшая. Ребята не растерялись, навеселе потому как были, но когда поняли, что заблудились, кричать начали и ракеты в воздух пускать. Только покричали – слышат, отзывается кто-то. Они на голос. Потом еще голоса в темноте раздались, с одной стороны, с другой... Оказывается, люди были со всех сторон, только не видать их. Но когда ребята подошли ближе да прислушались – оторопь их взяла. Голоса-то японские! Присмотрелись в тумане – огни видны, лебедка постукивает, якорные цепи звенят... Только тогда и догадались, что в порту они.
Как им удалось все японские кордоны пройти – непонятно. То, что наши пограничники пропустили их – все ясно. Те предупредили их о погоде, опять же убедились, что в лодке свои. В одном поселке живут, не один раз выручали друг друга. Что вы хотите – застава на окраине поселка, а вокруг на десятки километров – ни души. Остров.
Так вот, начали наши ребята лодку тихонько разворачивать на сто восемьдесят. Молчат, ни гугу, дохнуть боятся. Головы сразу светлые стали, сил прибавилось, и они на весла, на весла! Что-то японцы еще в темноте кричали, а ребята знай гребут. И что бы вы думали – выбрались. Где-то через час услышали катер, по звуку мотора узнали – свой. Подобрали их, конечно. Но шуму было! А что ты хочешь, самовольно за границу смотались и обратно вернулись... Большинство испугом отделались, но один начальничек с ними был, невысокого, правда, пошиба, – того с работы сняли, выговор с занесением вкатили... Но, по слухам, восстановился уже.
– У нас на комбинате с японцами другая история вышла... Пришел как-то в наш порт пароход ихний, за бумагой, ценится вроде у них наша бумага. А может, просто дешевле. Ну, команда, конечно, хочет по берегу погулять, городок посмотреть – мы не против. И надо же было случиться, что капитан этого парохода оказался сыном бывшего владельца комбината. Конечно, от того комбината одно название осталось, технику подновили, производительность подняли... Ну, ладно. Выяснилось еще, что отец капитана еще жив и просил сына своего на комбинат заглянуть – как, мол, и что.
Что делать – надо встречать японцев. Встретили. Показали, что можно было, в Дом культуры повели, банкетом угостили. Деловые отношения на основе полного доверия, никуда не денешься. Пришло их на банкет немало, больше десятка.
Рассадили мы японцев, как положено, через одного. Один наш сидит, другой – ихний, и так через весь стол. Как водится, выпили за хороших мастеров, за верных покупателей, за дружбу народов и так далее. Сплошная дипломатия. Только смотрим мы, японцы вроде того что упоить нас хотят. Знай подливают. Только выпили, а они уж опять за бутылки хватаются. Ничего не остается – поднимаем рюмки, тосты международного значения произносим...
Правда, надо сказать, что тосты мы произносили первые пятнадцать минут, потом надобность в них отпала. Да и не до тостов уже стало. Не успеваем мы, как надо, закусить, а рюмки опять полные... Ну, думаем, дела! Однако же вызов приняли. Не отступать же перед этими... Японцы-то, в общем, народ мелковатый... Перемигнулись мы, перешепнулись – приняли вызов. Как увидели ребята, что дело международного престижа касается, отрезвели от волнения и, как бы это... от предчувствия победы. Азарт появился, каждый на закуску налегает...
Проходит еще пятнадцать минут, двадцать, и видим мы, что японцы вроде того что пробуксовывать стали. И в рюмку никак не нальет, и вилкой балык подцепить уже не удается. Может, думаем, они палочками привыкли, вилкой им несподручно? Куда там! Они и голыми руками ухватить, что нужно, не могут.
Начальник комбината, мужик предусмотрительный, заметил, что бутылки опустели, отлучился на минутку. Только сел на свое место, смотрим – ящик югославского коньяка несут – по семьсот грамм в каждой бутылке. Мы духом воспрянули, а японцы как увидели ящик, аж глаза свои косые от ужаса позакрывали. Но когда бутылки на столе расставили, опять они к ним потянулись и опять, значит, разливать пытаются. Не очень у них это дело выходит, помогли мы им разлить, а многим и закусить помочь пришлось. Тут, конечно, какая дипломатия? Японцы что-то по-своему лопочут, друг друга не слушают, кто песню свою японскую затянул, кто хохочет без переводчика, а один, смотрим, уж слезами заливается. Кто знает, может, обычай такой...
Проходит еще какое-то время, нам уже хорошо, мы уже во вкус вошли, а гости наши, смотрим, со стульев сползают и даже подняться не пытаются.
Видим, банкету конец. Набили им карманы деликатесами всякими – уж больно ласково смотрели они на все эти балыки, теши да на всякий там семужный посол, сунули им несколько бутылок коньяку, чтоб опохмелиться было чем, погрузили на тележку для перевозки бумаги, подцепили эту тележку к маневровому паровозу и отправили в порт. Двое наших ребят еще поехали с ними, присмотреть, чтобы они от тряски с платформы не сползли...
А уж потом выяснилось, что не было у японцев злой мысли споить нас, что пали они жертвой несовпадения обычаев. У них ведь как – налил в рюмку, и пусть она себе стоит, пока не высохнет, хоть весь вечер. Главное, чтоб она не пустая стояла, нехорошо это. А у нас, если налито, значит, пить надо. А выпил – болтай сколько хочешь. Вот и получилось – они наливают по-ихнему обычаю, а мы тосты поднимаем по-нашему... А потом уж все это дело неуправляемым стало.
– Японцы еще хорошо отделались... А я не рассказывал, как один кореец решил много денег заработать? Нет? Эту историю надо знать... Вы, конечно, слышали анекдот, как один мужик бутылки сдал и машину купил... Так вот, кореец решил эту шутку в жизнь воплотить.