Пираты. Тетралогия
Шрифт:
— Не знаю.
В общем-то, это было вполне в стиле Моник. Пока был нужен Отто, она с ним, а как появился новый начальник — так у Моник новая любовь. Но, то ли Бенёвский оказался умнее, то ли они ходили не за тем… Она ведь и правда любила своего Отто, и вчера вечером не отходила от него, хотя досталось обоим примерно поровну от взрыва бочонка с порохом.
— А что делал лейтенант?
— Лейтенант фон Белов охранял лагерь. И он очень нервничал. Но мне ничего не сказал, а я, конечно, не спрашивал, — Руди закатил глаза, припоминая. —
Не нравился мне этот Отто. Мрачный, влюбленный, склонный к самоубийству… Лучше бы Моник ему не мешала. Но, с другой стороны, Отто — ее слабое место. Тогда пусть живет.
— Значит, Устюжина полковник не посвятил в этот секрет?
— Не могу знать! — Руди вытянулся в струнку. — Но, думаю, посвятил. Только, скорее всего, потом, после дела. Бенёвский никому, кроме Устюжина, до конца не доверяет. Говорят, были еще два человека, но они погибли на Формозе.
— Ладно, ступай. Займись чем-нибудь полезным вроде приборки, а как Бен проснется — снова помогай ему.
— Все еще спят, кроме вахтенных! — Руди замялся и вдруг вытащил из кармана какую-то коробочку с прорезями. — Давайте, я вам чуть-чуть поиграю?
Я потянулась к пистолету. С этими парнями из двадцатого века надо держать ухо востро, особенно когда они держат в руках что-то непонятное. Но Руди поднес коробочку к губам и принялся издавать какие-то заунывные звуки.
— Прекрати!
Я люблю, как испанцы играют на своих гитарах. Я люблю, когда в тавернах играют пьяные музыканты и все пляшут. А вот таких «та-та-та», да еще на похмельную голову — не люблю!
— Это старинная песня! — Руди, кажется, искренне удивился. — Я хорошо играю на гармонике! А песня трогательная, она о девушке, у которой умер возлюбленный Августин, и…
— Пошел!! Вон!!!
Он наконец-то убрался. Пора было и самой выйти на палубу. Кое-как приведя себя в порядок и одевшись, я, постанывая от боли в каждой мышце, покинула каюту. По носу небо уже посветлело, вот-вот должен был начаться восход. За штурвалом стоял Джон, мрачный и сонный.
— Привет! — он махнул мне рукой. — Еще пара дней и уткнемся в берег, а Дрейка что-то не видно. Как спалось?
— Прекрасно! Вот только вино кончилось, как всегда, в самый неподходящий момент. Но зато в меня, кажется, влюбился Руди.
Джон скривил губы в подобие улыбки. Ну конечно, мистер Мак-Гиннис полагает, что если его приятель Роб пытается за мной волочиться, то я уже его невеста.
— Кстати, как там Роберт? Спал ночью?
— После того, как ты ему обработала рану порохом? — Джон наконец-то улыбнулся по-настоящему. — Еще как! Один только раз проснулся, растолкал меня и просил пообещать, что ты больше не придешь. И во сне, кажется, убегал от тебя.
— Бедняга! Но с ранами в этих широтах не шутят, любая зараза может убить.
За Роба я особенно не беспокоилась: молодой, крепкий парень, да и рана не серьезная, хотя и потерял немало крови. А вот остальные… Я зашла к раненым и, как и ожидала, нашла четыре трупа. Еще двое могли скончаться в любой момент. Боцман, к утру набравшись смелости, вдруг решил заштопать себе рану на лбу и теперь, приплясывая от боли, матерился перед зеркалом. Пришлось помочь, а то Моррисон с похмелья и глаза себе мог зашить трясущимися руками.
— Корабль будем латать. Как ни странно, почти все можно починить на ходу, — докладывал он, пока я протыкала ему кожу парусной иглой. — Бен жалуется на пробоины, но плотники всегда жалуются! Пробоины небольшие, даже, можно сказать, аккуратные. Забьем как следует, и продержимся сколько надо, только следить за ними и воду отчерпывать пару раз в сутки. А вот с людьми плохо. Считай, на ногах только половина. Ребята говорят, за тобой приходили. И Стрелок этот — сущий дьявол! Да все они дрались, как дьяволы. А ты что думаешь?
— Думаю, что приходили за мной, — подтвердила я. Не было смысла скрывать правду. — И что думает команда по этому поводу?
— Что мы должны были тебя защитить, что же еще? А еще здорово, что если у Бенёвского и остались эти гранаты, то одна-две. Это мы переживем, если потребуется его выкинуть.
— Он приведет нас к золоту, не забывай. Не стоит сейчас его трогать.
Так действительно было нужно. Да и ни к чему, чтобы кто-то собрался кого-нибудь «тронуть» без моего приказа. А Бенёвский сейчас был просто необходим. Я желала отомстить врагам. А по-настоящему это можно было сделать, только выполнив ту миссию, которую Прозрачный возложил на Джона. Значит, сначала надо отыскать Дрейка.
Настала пора завтрака. В моей каюте, как обычно, собрались только свои — Бенёвского и его людей мы не звали. Роберт приковылял сам и зачем-то стал извиняться, что громко орал во время обеззараживания раны. Смешной, я бы еще не так визжала! Ногу показывать не стал, уверил, что все в порядке. Клод выглядел куда хуже. Он пытался пить ром, но как-то не очень у него получалось. Я даже порадовалась, что вина на корабле больше нет. Мне хотелось посоветоваться.
— Скажите, друзья, я зря вчера второй раз пошла на абордаж? Мы могли потопить «Венесуэлу» ядрами.
— Нет, не зря! — сразу откликнулся Клод. — Это был вызов. Стрелок пришел за тобой, и его нужно было добить. А иначе… Может быть, он и в воде не тонет? Ты же знаешь, что он не просто метко стрелял.
— Ах, да! — я и забыла. — Хочу вам представить новый предмет.
Я отыскала в кармане фигурку кобры. Размышлять о ее свойствах не приходилось — Стрелок без промаха бил по нам и из пушки, и из пистолета.
— Здорово! — Джон покачал кобру перед глазами. — Пригодится. Теперь «Ла Навидад» в море никого к себе не подпустит. Будешь не только капитаном, но и главным канониром.