Пираты
Шрифт:
Я мрачно уставился в суп. Не хотелось мне говорить о моих опасениях, хотя бы из суеверного страха, что, высказанные, они исполнятся. Но Дашер знал, где искать нашу шхуну, и у меня не было уверенности, сможет ли он сохранить это в тайне, если дела его будут плохи. Я ненавидел себя за то, что оставил его в лапах Грейса.
– Так что же нам делать? – спросил Бат-терфилд.
Суп в миске штормило от качки судна. «Дракон» каждую секунду удалялся на дюжину ярдов от Кулебры.
– Сейчас они в бухте как в западне,- вырвалось у меня. – Сцеплены друг
Все молчали.
– Они даже не смогут отстреливаться,- добавил я.
Корпус «Дракона» скрипел, как старый стул. С каждым мигом росло расстояние между нами и пиратами.
Эбби кашлянул:
– Мне эта идея по душе, чтоб меня черти взяли. Мы можем разнести их в щепки. Сшибить мачты, и в Кингстон.- Он горел желанием пальнуть в «Апостола».
– Ты говоришь, они не смогут использовать артиллерию?
–
– Не смогут, сэр.
Долгую минуту Баттерфилд не раскрывал рта.
– У нас груз,- сказал он наконец.
– ~ Мы должны о нем думать. Наш долг -доставить его по назначению. Но с другой стороны, на карте жизнь людей.
– Надо попытаться, сэр, – сказал Горн. – Если Грейс вырвется, его и дьявол не остановит.
Баттерфилд облизнул губы и провел рукой по своим редким волосам.
– Надеюсь, мы поступаем правильно.
«Дракон» развернулся и направился к Кулебре так резво, как будто судно само желало вернуться. Я прошел вперед, туда где драконья голова вгрызалась в волны.
Когда мы подошли к острову, туман сгустился. Как будто взбитые сливки выдавливались из холмистых долин. Рука тянулась смахнуть его с лица, чтобы хоть что-то увидеть. Беспокоясь, не слишком ли мы разогнались, Баттерфилд приказал убрать марсель, и тут я увидел остров, Высокие кокосовые пальмы: тянулись к нам, словно пальцы, эа ними чернели джунгли. Мне было страшно видеть все это еще раз.
Горн вед судно ко входу в бухту, нащупывая путь. В одном месте он подошел к береговой скале так близко, что матросы, работавшие с парусом на марса-pee, проплыли над нею.
В гавани молочно-белая пелена была настолько плотной, что полностью скрывала оба находившиеся там судна. Но голоса пиратов доносились сквозь туман. Крики, рабочие рacпевы, скрежет кабестанов – пираты не сидели без дела.
Скользнул в воду кормовой якорь, вытягивая канат с шипением, напоминавшим горение фитиля. После этого ушел носовой. «Дракон» растянулся между якорями, перекрыв выход из гавани, став бортом к пиратам.
Эбби прошел к пушкам. Он приветствовал их как старых друзей. Под его, руководством мы перетащили пушки с правого борта на левый, орудуя канатами и рычагами.
– За дело,- обратился к рим Эбби.- За дело, людоедочки мои.
Его радость меня ужасала, как и грохот орудийных лафетов по палубе. Звуки эти донеслись с нашего судна до пиратов, и они хорошо поняли их значение. В каждый из моментов затишья я слышал с их стороны тот же грохот. Битва фактически уже началась.
Когда
Я слышал раздражающие ритмичные щелчки кабестана, потом, когда туман окончательно рассеялся, увидел и людей, шагающих вокруг него. Бриг медленно отваливал от шхуны, от него тянулись канаты к берегу. Значит, они уже распутались.
По палубе «Апостола» толпа пиратов волокла одну из длинных пушек к носу. Рычагами они передвигали ее колеса, казалось, что погонщики палками подгоняют ленивое, неповоротливое животное.
Туман над парусниками поднимался. За палубой обнажились нижние паруса, затем марсели. Вверху висели фигурки моряков, ремонтирующих то, что я переломал, обрезав швартов. Последним вынырнул из тумана венчающий грот-мачту «Апостола» кроваво-красный флаг. Пощады не будет!
Я стоял у своей пушки, держа спусковой шпур. Баттерфилд мерил шагами палубу за нами, Эбби поправлял прицел при помощи клиньев и рычага. Он прижимался щекой к стволу, прищуривая здоровый глаз на кровавый флаг.
Он отступил, и по его приказу я дернул шнур. Пушка прыгнула ко мне, дрогнул весь борт, все судно, как будто боец, качнувшийся после удара. Дым клубами поднялся от пушек, рассеиваясь в воздухе, распространяя резкий запах пороха. Все четыре ядра, полетели в джунгли позади «Апостола», причем одно резко отклонилось вправо. Полный промах.
– В чем дело! – возмутился Эбби. Дело было в плохом прицеле, но только не с точки зрения нашего канонира. Он стукнул рычагом по ближайшей пушке, упрекая ее: Давай-ка не дури!
Горн прыгнул к моей пушке и ввел в ствол банник. Мы снова зарядили и повторили залп. Эбби ухмылялся, крича что-то, чего я не мог разобрать, пока не отзвенело в ушах.
– Это дыхание «Дракона», – кричал он. – Это его огонь и дым. – Он потряс кулачишком в сторону гавани.- Понюхайте, разбойнички!
Каким-то чудесным образом в одном из марселей брига появилась Дыра, но люди продолжали работать с оснасткой, как будто не замечая ее. И большая пушка продолжала ползти по палубе «Апостола».
Горн уже драил ствол. Он посмотрел на меня со странным выражением, похожим на страх.
– Восемнадцатифунтовку волокут. Утопят нас, как слепых котят.
Слова его не предназначались для ушей пушкаря, но Эбби услышал.
– Помалкивай! – гаркнул он на Горна. – Занимайся своим делом. Ты ничего не понимаешь в пушках.
– Зато я навидался того, что они творят.- Горн вынул банник из ствола и оперся на него. – А ежели эту длинную еще зарядят цепью…
– Ты заботься о баннике, – кипел Эбби, – а я позабочусь о пушках.