Пиршество
Шрифт:
Это первое правило выживания: никогда не ешь там, где живешь, и никогда дважды не кормись в одном и том же месте. Если людям всегда будет становиться плохо после того, как ты им споешь, рано или поздно кто-нибудь заметит. Особенно если не удастся списать это на похмелье, да и пищевое отравление годится только на один раз.
— Так что, это частная вечеринка? — уточнила я, когда Энди свернула с шоссе на узкую, хорошо мощенную дорогу в часе езды от нашего захолустного городишки. — И каков наш план? Ты собираешься попросту забраться на стол и запеть во весь голос?
Энди рассмеялась и чуть
— Это вряд ли. Хотя может сработать, если не найдется другого выхода. Предполагается, что там будет соревнование рок-групп.
Я убрала солнцезащитный щиток со стороны пассажирского сиденья и, глядя в освещенное зеркальце, подправила помаду. Мне не дано великолепия сирены; чтобы хорошо выглядеть, приходится постараться.
— Рок-групп? Серьезно?
Хотя она ни за что не призналась бы в этом в школе, Энди весьма прилично управлялась с пластиковой гитарой; она как-то играла против брата на деньги, когда у нее опустел кошелек. Ти, разумеется, не позволил бы ей петь, так что она выбрала гитару против барабанов и переигрывала соперника около семидесяти процентов времени, хотя они оба выступали на уровне «эксперт».
Но с микрофоном она была просто неподражаема.
— Полагаю, нам туда, налево. Готова?
Я кивнула, и она медленно затормозила в конце ряда машин, выстроившихся вдоль улицы. Ее тени для век с блестками искрились в свете фонарей над нашими головами.
Выйдя из машины, я услышала звук, сочащийся в ночь из дома перед нами: тяжелый ритм баса с резкими гитарными риффами и яростным отрывистым текстом. Часы на приборной доске показывали, что уже минуло одиннадцать, но вечер казался едва начавшимся, и внезапно у меня голова закружилась от возможностей, хотя я-то приехала сюда не кормиться. В любом случае маловероятно, что я найду себе подходящую пищу на какой-то случайной вечеринке: мои умения труднее определить, а аппетиты куда сложнее утолить, чем голод Энди. Но я разделяла ее предвкушение. Быть с Энди — всегда удовольствие. Даже когда не поет, она источает уверенность и дышит обаянием. Людям хочется ее радовать, и я не исключение.
Болтая, мы прошли по тротуару к ярко освещенному дому на углу. Я держала Энди под руку и чувствовала себя могущественной и по-своему прекрасной. Выпью чего-нибудь, станцую пару танцев, а потом забьюсь в угол и буду наблюдать за выступлениями, пока она кормится. А затем мы, вновь оставшись вдвоем, по пути домой обсудим все происшедшее.
Энди пить ни к чему, она и так уже изнемогает от предвкушения. А когда она споет и насытится, то осоловеет от человеческой энергии, но физически останется трезвой. И зачем я вообще ей возражала? План удачный, а мы смотримся просто замечательно. Все будет отлично. Даже лучше, чем отлично.
Моя подруга нажала на кнопку звонка. Правая створка входной двери распахнулась, и за ней обнаружился парень в футболке студенческого братства — с темными волосами, широкими плечами и пластиковым стаканом пива в руке. Окинув взглядом сперва Энди, а затем меня, он вытаращил глаза, отступил на шаг в сторону и жестом пригласил нас войти.
— Не хочешь узнать, кто мы такие? — полюбопытствовала Энди, когда мы прошмыгнули мимо него, и, честное слово, она уже негромко напевала.
— Больше, чем вы можете себе вообразить.
Он захлопнул дверь, и Энди уставилась на него пристально, словно змея перед броском.
— Я Энди, а это Мэллори.
Он прищурился и покосился на закрытую дверь.
— Сколько вам лет?
— Стукнуло восемнадцать на прошлой неделе, — солгала Энди, а затем мотнула головой в мою сторону. — А ее день рождения был в апреле.
Последнее было правдой, вот только исполнилось мне шестнадцать, а не восемнадцать.
Наш гостеприимный хозяин ухмыльнулся, словно гиена.
— Дамы, меня зовут Рик, и вы можете незваными заваливаться на мои вечеринки, когда захотите.
Рик провел нас сквозь просторное помещение, забитое людьми, которые танцевали, смеялись и пили, а затем на кухню.
— Могу ли я предложить вам выпить? — Широким жестом он указал на два стола, заставленных закусками и напитками.
Энди взяла газировку, я позволила Рику налить мне пива, а затем мы вышли обратно в зал как раз к началу новой песни.
— А что с игрушками? — спросила Энди, косясь на заброшенные инструменты, установленные в одном из углов.
— У нас тут соревнование. Хочешь сыграть? Мы запросто могли бы включить в программу и тебя…
Она делала вид, что раздумывает, а Рик тем временем подвел нас поближе к инструментам. Энди небрежно пожала плечами:
— Я могла бы попробовать, если мне дадут гитару. И еще я немножко пою.
Я едва не прыснула пивом на них обоих.
— Мы начнем сразу, как только мой младший брат привезет вторую ударную установку. Чтобы мы могли посостязаться.
Свободной рукой Рик изобразил удар по тарелкам.
— Запишешь меня? — попросила Энди.
Рик закивал, словно китайский болванчик, и принялся выводить ее имя в конце списка в большом желтом блокноте. Мы с Энди стали пробираться сквозь толпу танцующих. Ее взгляд скользнул по помещению, как будто изучая блюда на буфетной стойке.
— Видишь что-нибудь занятное? — спросила я.
— Вон он. — Энди вцепилась мне в руку. — Тот, в ковбойской шляпе и сапогах, у стены. Он выглядит так аппетитно.
Я пожала плечами и допила пиво, а затем поставила пустой стакан на столик.
— Говорят, внешний вид — главное в хорошей кухне.
— Именно.
— Я пошутила.
— А я нет.
Пока она в предвкушении любовалась на ковбоя, я вознесла небесам молчаливое благодарение за то, что не родилась сиреной. Я не умру, если не буду кормиться. Но не смогу и по-настоящему жить. Мое тело получало все необходимое, но душа изголодалась.
— Увидимся, когда все закончится? — пробормотала она, сверля взглядом намеченную жертву, словно тигр — сырое мясо.
Она уже забыла о моем присутствии, но лишь потому, что могла мне довериться: я остановлю ее прежде, чем она высосет несчастного парня досуха, словно какой-нибудь вампир. Наша система была проверенной и надежной, хотя и нельзя сказать, что мы выигрывали одинаково. Я получала возможность поразвлечься, выпить, а к тому же приобретала водителя, который довезет меня домой. Она обзаводилась предохранителем на крайний случай — гарантию, что ей не дадут убить всех в помещении, если она увлечется.