Пищевая цепочка
Шрифт:
— Парни, думаю, вам мой товар не по карману, — но к застолью присоединился. Пили за удачу, за воскрешение из мёртвых Шуры Очкарика, за тех, кто в Зоне… Слепой рассказал, как кровососы открыли донорский пункт… Вскоре стало ясно, что идея Черныша никуда не годится — Осведомитель хладнокровно вытягивал стакан за стаканом, ничуть не пьянея, зато сам Черныш развеселился, и стало очевидно, что его уже разобрало. Очкарик тоже быстро охмелел, сделался разговорчивее обычного.
Потом явился Рожнов — его биоритмы явно отставали.
— Вот сейчас начнётся настоящее веселье, — объявил
Но Чернышу почему-то расхотелось веселиться. В присутствии офицера он принялся старательно делать вид, что вполне трезв — это слишком очевидно не соответствовало действительности. Зато Осведомителя наконец-то начал брать хмель. Он по-прежнему хладнокровно поддерживал все тосты, но глаза его стали маслянистыми, движения утратили чёткость. Наконец он заявил:
— А знаете, мужики, из-за чего в Зоне шум был? Военные, облавы, патрули — знаете, из-за кого?
— Ну так был же прорыв Периметра, — осторожно заметил Слепой. Он-то лучше других знал, из-за кого взбеленились миротворцы.
— Ха, прорывы случаются время от времени! — Осведомитель махнул рукой, едва не сбив со стола банку энергетика. Его в самом деле разобрало. — Особенно после выброса, если гон достигает границ Зоны и не распадается на отдельные потоки на линии «Агропром» — Свалка — Тёмная долина. Тогда волна докатывается до Периметра… ну и всякое бывает. Военные реагируют, усиленно патрулируют квадрат, где было ЧП, запрашивают у «Долга» информацию. Верно, капитан?
— У нас есть программа обмена данными, — кивнул Рожнов. — В приемлемых пределах, конечно.
— А в этот раз? — настаивал Осведомитель.
— Это служебная информация.
— Тогда я скажу, — знаток тайн Зоны ухмыльнулся. — В этот раз «Долг» придавили, чтобы выдали всё, что известно о прорыве, и даже больше.
— Мы ответили, как обычно, — буркнул Рожнов.
— И тогда вам посоветовали убрать внешние блок-посты, сидеть здесь, на «Ростке», и не отсвечивать, — заключил Осведомитель. — А всё почему? Приказ из штаба, а стоит за шухером генерал Петрищев. Слыхали фамилию?
— Комендант южного сектора Периметра, — кивнул Рожнов. — Честно говоря, неприятный тип. Его в подразделениях не любят, он штабной.
— И как пишут в газетах, коррумпированный, — заключил Осведомитель. — Что-то ему понадобилось в Зоне, что-то, связанное с последним прорывом Периметра. Верняк, что-то понадобилось, в этот раз он результатов требовал.
— Насчёт Петрищева — это точно? — тут же спросил Рожнов. — Откуда информация?
Осведомитель задумчиво икнул. Он своих источников не раскрывал — это был один из основных принципов его работы.
Слепого упоминание знакомой фамилии тоже взволновало, но ему не хотелось показывать своей заинтересованности. Так что он сделал вид, что глядит в стакан, но ловил каждое слово.
— У меня всегда точно, — наконец изрёк Осведомитель и снова икнул. — Петрищев дал приказ: найти всех, кто крутился у Периметра в день прорыва. Как пишут в книгах, взять живыми или мёртвыми. Ну а миротворцам лишние километры по Зоне таскаться-то зачем? Нашли пару мужиков, на Свалке как раз очередная заваруха была, вроде бы Кореец бандюков гонял…
— Не повезло кому-то, — вставил Слепой, чтобы беседа не угасла.
Но Осведомитель наверняка сказал всё, что собирался. Знай он что-то ещё — потребовал бы плату. Об этом человеке Слепой слышал, что он в подобных ситуациях не стесняется. Раз не предлагает сделку — значит, и правда ничего не знает. Да он и насчёт Петрищева сказал только потому, что не видел возможности заработать. Видимо, это уже не тайна, а Осведомителю наверняка больше ничего конкретного не известно.
— Угу, — кивнул Черныш, — давайте за удачу. Чтоб генералы поменьше нашим братом интересовались.
Осведомитель икнул.
После этого разговор переключился на другие темы, почему-то вспомнили, как Слепой водил по Зоне иностранца.
Черныш с пьяной настойчивостью начал допытываться, как иностранец договаривался с патрулями военных. Слепой стал рассказывать:
— Да у нас с Вандемейером всё было схвачено. Ему заранее объяснили, что наши все как один коррумпированные, что все берут взятки, мол, не подмажешь — не поедешь, без взятки шагу не дадут ступить. Ну, Вандемейер запасся всем, что нужно, заранее, документов всяких прикупил у чинуш, подготовился, в общем, как следует… Вот останавливают нас как-то трое украинских миротворцев: «Давайте разрешение на пребывание в Зоне!» Вандемейер им: «Зачем вам разрешение? Вот тебе сотка баксов, вот тебе сотка, вот тебе. Мы пойдём?» Те: «Какой пойдём?! Разрешение давай!» — «Зачем вам разрешение? Вот тебе двести баксов, вот тебе двести, вот тебе. Ауфвидерзейн!» А миротворцы настырные попались: «Какой-такой ауфвидерзейн?! Разрешение давай!» — «Ну, ладно, — говорит Вандемейер, — на тебе разрешение, на тебе разрешение и на тебе разрешение. Ауфвидерзейн!»
Черныш сперва не въехал, стал спрашивать, над чем все смеются — после этого уже смеялись над ним… смеялись все, кроме Очкарика. Слепой украдкой взглянул на него — лицо у парня было счастливое, он под столом поглаживал винтовку.
Утром, когда Слепой проснулся, Очкарик был на ногах. Вернее, не совсем на ногах — он сидел, обняв «Вал», как любимую девушку. Увидев, что Слепой не спит, поинтересовался:
— А ты не знаешь, где можно клея хорошего раздобыть? Приклад бы я промазал…
— Мне бы твои проблемы, — скривился Слепой и пощупал затылок. — Так, порядок, голова на месте. А я уж думал, отвалилась и у меня фантомные боли. Нет, с пьянками пора завязывать. Мне жениться скоро, а я веду аморальный образ жизни. И всё из-за тебя, Шура. Ты раскаиваешься?
Очкарик торжественно кивнул. На раскаивающегося он совсем не походил, потому что блаженно улыбался, тиская винтовку, — но кто знает? Возможно, именно так и нужно раскаиваться.
— Я тоже думаю, что в последнее время слишком много пью, — задумчиво изрёк Шура, — а мне вообще-то врачи запретили. Слепой, ты теперь куда?
— Хм… — Сталкер задумался. — Вообще-то я собирался в «Сундук», но подзадержался здесь, так что не знаю, есть ли смысл к Сорняку тащиться. А почему ты спрашиваешь?