Письма Непокорного. Том 1
Шрифт:
27, rue Oudinot- PARIS (7e)
6.7.50
ОТДЕЛ КАДРОВ
2e Bureau -- lХre Section
N°38153
МИНИСТЕРСТВО ЗАРУБЕЖНОЙ ФРАНЦИИ
Господин
14, улица ...
Париж -- 6e
Имею честь информировать вас о том, что приказом N856 от 2 июня 1950, копия прилагается, ваша отставка ученика Национальной Школы Зарубежной Франции принята.
Будьте добры подтвердить получение настоящего извещения.
Директору по персоналу
Глава 2-го Бюро
(Подпись: неразборчиво)
Центральный Реципиент Инвестиций
Возмещение расходов: 72.675 фр.
U
Париж, 30 апреля 1950
Бернару д'Онсие
Дорогой старина Бернар,
Не прошло и двух дней с тех пор, как я проводил тебя в аэропорту Орли. Это звучит глупо, но я ощущаю великую пустоту. Kleber 86.10 больше не отвечает, и кажется, что больше ниоткуда нет ни ответа, ни эха, и я чувствую себя лишённым главного смысла своего пребывания здесь.
Слова не имут стыда, но я предпочёл бы сказать тебе всё это в молчании во время долгих вечеров у лампы -- так как мне действительно кажется, что между нами было полное взаимопонимание, контакт на одном и том же плане, и что контакт этот был не только контактом между разумами, но чем-то более тонким, почти физически осязаемым. И мне кажется теперь, что тишина воцаряется там, где брожу я, погружённый в рассеянные, вывихнутые сны, бегущий за невозможными призрачными поездами. Я здесь как иностранец без системы отсчёта, ибо я не "здешний", не говорю на их языке. Понимаешь, я выгляжу здесь как актёр на сцене, у которого вдруг возник "провал в памяти", и я больше не знаю ни роли, ни жестов, ни репертуара, ни обходительных слов этикета, и всё это кажется мне нелепой комедией, в которую я попал по ошибке, в которой я всем мешаю. Так что ты, возможно, понимаешь, почему твоё присутствие для меня так важно и почему я рассматриваю нашу дружбу как нечто абсолютное -- ибо она действительно служит свидетельством того, что я не один в этом абсурдном мире.
Уверен, что это письмо покажется тебе идиотским, но мне нужно высказать тебе всё это, ибо у меня в глубинах всегда есть надежда на то, что кто-нибудь даст мне "пароль", открывающий двери этой своего рода тюрьмы, в которой я нахожусь -- и это нечто совсем иное, нежели все сокровища Голконды и золото Махараджей, которые я ожидал
Здесь я ощущаю себя потерявшим почву под ногами, без точки соприкосновения с другими, моё видение как будто искажено, я больше ничего не понимаю, я за бортом. Так что ты, возможно, поймёшь, почему я придаю такое значение нашим вечерам, твоему присутствию -- как будто ты обладаешь властью изгонять эти кошмары.
Полагаю, что единственное средство вытащить меня из этого состоит в том, чтобы зачерпнуть жизнь пригоршнями и погрузиться в бурную деятельность. Нужен ли я тебе? Хочешь ли ты сыграть со мной? Надеюсь, что когда ты получишь это письмо, твои дела прояснятся, и ты поймёшь, буду ли я тебе полезен или нет. Я полон решимости схватиться с материальной реальностью, ибо в конце концов это единственное средство отвоевать свой мир и свою независимость. Я пойду до конца, а вдвоём реализовать приключение будет легче.
Если я не решался ответить тебе из Парижа сразу же, то потому, что меня соблазнил мираж приключения в Мексике, куда я хотел отправиться в-одиночку. Но чем больше я об этом думаю, тем более убеждён, что нас ждёт великая игра в Индии, и что только ты можешь сыграть в лучших традициях де Буаня. Я полностью уверен в успехе и в качестве твоего приключения, которое я хотел бы назвать "нашим".
............
Итак, жду от тебя сигнала.
По-братски
Б.
U
Париж, 1 мая [1950]
Клари
Дорогая подруга,
Уже два месяца я живу посреди своего рода бури, полной противоречий, надежд и разочарований -- отсюда моё долгое молчание.
В моём последнем письме я писал о возвращении в Ашрам, а также о кругосветном путешествии на небольшом паруснике. Идея состояла в том, чтобы подвергнуть себя физическому испытанию, прежде чем окунуться в более созерцательную жизнь.
Таким образом, я пустил в ход все средства, чтобы получить необходимые для моей экспедиции фонды (не очень много, около 300.000 франков*), и обратился к крупным газетам, журналам, таким как "Match", и в фотоагентства, обещая большой журналистский и фотографический репортаж о своей экспедиции.
Различные директора проявили большую заинтересованность моим проектом (надо вам сказать, что предполагаемый парусник длиной 8,5 метров без всякого двигателя должен был пройти возле мыса Горн и т. д. и т. д.)... Но никто не решился рискнуть моей шкурой за 300.000 франков. С тяжёлым сердцем я всё же отказался от проекта.
Этот месяц, проведённый в бурной деятельности для осуществления экспедиции, разбудил во мне вкус к действию, и я не увидел в себе большого желания запереться в Ашраме. Конечно, я остаюсь в убеждении, что Ашрам представляет важнейшую истину или, точнее, истину, которая важна для меня -- но эта созерцательная жизнь соответствует только одному полюсу меня, полюсу мистическому; но есть другой полюс, тот, который действовал во время войны, полюс активности, предприимчивости, приключения.
В конце концов, думаю, не стоит выбирать между двумя, но, скорее, соглашаться с ними обоими, по очереди, и укрываться в созерцательной жизни по мере исчерпания жизни активной.