Письма с войны
Шрифт:
Реджина сузила глаза:
– Кто Вы?
Эмма дернула плечом, подавляя волнение, вызванное и тем, что Реджина практически накричала на неё, и предвкушением реакции Реджины, когда та узнает, кто перед ней.
– Эмма, - наконец произнесла девушка.
– Эмма Свон.
У Реджины перехватило дыхание, и защита рухнула. Прижав руку к груди, женщина отступила на шаг, пораженная. Взгляд смягчился, но стал неверящим.
– Эмма?
– прошептала
Та улыбнулась и смущенно пожала плечами:
– Привет.
– Ты здесь?
– от резкого тона не осталось и следа, теперь она говорила гораздо мягче. Эмма могла поспорить, что так Реджина мало с кем разговаривала.
– Ты здесь, в Сторибруке.
- Я послала письмо, - торопливо сказала Эмма, всё еще удивляясь, что технически это не первая их с Реджиной встреча.
– Думаю, я его обогнала, то есть, я не собиралась приезжать. Но я писала, что вернулась домой. Думаю, оно придет через неделю или около того. Я была в Бостоне с Августом. Ты же помнишь Августа, да?
– Конечно, помню. Как он?
– До сих пор не надрал мне задницу.
Реджина улыбнулась, и по губам Эммы тоже пробежала улыбка. Женщина шагнула к ней, протянув руку:
– Рядовой Свон, приятно с Вами познакомится, я Реджина Миллс.
Эмма усмехнулась, принимая рукопожатие, отмечая мягкость ладони, лежащей в её собственной загрубевшей руке:
– Эмма. Ну, вообще-то, уже Капрал, но я предпочитаю – Эмма.
Они не разрывали рукопожатия, продолжая смотреть друг на друга.
Когда они столкнулись в кафе, Эмма была слишком ошарашена резким тоном и не заметила ничего, кроме того, что Реджина была стервой. В этом Эмма убедилась на личном опыте, и, может, действительно наивно было полагать, что она святая. Чёрт, Реджина честно её предупреждала. И сейчас Эмма продолжала бесстыдно разглядывать Реджину, женщину, с которой переписывалась три года, прокручивая в голове все истории, которые она читала в письмах, которые помогали ей на протяжении всех трех лет. Эта женщина читала «Улисса» для развлечения. Та, которая ни разу не забыла поздравить её с днём рождения и Рождеством с тех пор, как они познакомились. Вот он, шрам на верхней губе, который она заработала, оседлав практически дикую лошадь. Её глаза, раньше холодные и настороженные, теперь сияли мягким светом, который, Эмма была уверена, появлялся при каждом упоминании Генри. А где пацан?..
– Мамочка!
– высокий детский голос донесся из дома, заставив женщин разомкнуть руки.
– Мамочка! Я всё!
Эмма, не удержавшись, заглянула в приоткрытую дверь:
– Это…
– Да, - подтвердила Реджина. Через мгновение она подалась к двери: - Зайдёшь?
Эмма с сомнением кивнула:
– Ты уверена? Не хочу вторгаться…
– Эмма, - только и сказала Реджина и, схватив её за руку, потянула в дом. И Эмма могла поклясться, что слышать, как Реджина произносит её имя, было одной из самых приятных вещей, которые она слышала в жизни.
Господи, он оказался меньше, чем Эмма думала. Волосы были взлохмачены, хотя видно было, что Реджина пыталась его причесать. Генри сидел на коленках, на стуле, около кухонной стойки и приделывал печеньям-динозаврам глаза из цветного сахара. Эмма усмехнулась, увидев, что малыш перепачканными цветной посыпкой пальцами стащил конфету, и только после этого спросил Реджину, можно ли ему сладкое.
– Только одну, - позволила Реджина и втянула Эмму на кухню.
– Генри, я хочу, чтоб ты кое с кем поздоровался.
Мальчик повернул перепачканную сахаром рожицу, вытер ладошки о фартук и помахал Эмме:
– Привет, я делаю печеньки.
Эмма улыбнулась и многозначительно кивнула:
– Ты, наверное, хорошо себя вёл, раз мама тебе разрешила делать печеньки.
– Я тренирую перед своим днём рождения, - объяснил Генри, вернувшись к украшению динозавров.
– «Тренируюсь», - мягко поправила Реджина, мальчик повторил верную фразу, и она, поцеловав его в висок, кивнула Эмме, прося её подойти.
– Генри, ты помнишь нашего особенного друга?
– Эмму, - быстро ответил Генри, высыпая горку цветного сахара на несчастного динозавра.
Когда он произнес её имя, у Эммы ёкнуло сердце. Когда Реджина назвала её по имени, Эмма была в восторге, но теперь, услышав его из уст Генри, она почувствовала, как собственный голос застрял в горле. Она читала про то, как мальчик растёт, видела, как его рисунки из бессмысленных каракулей становятся целыми картинами, рассказывающими, как он провёл день в парке. Она читала про его первое слово, первый шаг, про то, как он первый раз заснул один. Но слышать, как он произносит её имя, было чем-то особенным.
– Правильно, Эмму, - Реджина поймала её взгляд.
– Можешь поздороваться с Эммой ещё раз?
Генри озадаченно посмотрел на маму, потом оглянулся на незнакомую блондинку, появившуюся в их кухне. Когда малыш понял, что к чему, у него от удивления открылся рот. Воскликнув «Эмма!», он бросился ей на шею.
– Эй, - проворчала она, едва успев поймать мальчишку и успокаивающе кивнув встревоженной Реджине. Эмма поддалась, когда он обхватил её шею руками. Она обняла его в ответ, растворившись в детском волнении и теплоте.
– Привет, Генри.
Отклонившись, Генри обхватил липкими ладошками её лицо:
– Ты приехала на мой день Рождения?
Если б Эмма не держала на руках ребенка, она бы настучала себе по башке. Она почти забыла про то, что у него день рождения. Глянув на Реджину и убедившись, что та не возражает, девушка ответила:
– Да, пацан.
Он улыбнулся и наклонился к кухонной стойке, показывая, что хочет вернуться к прерванному занятию. Эмма от неожиданности чуть не выронила его: