Письма в Трансильванию
Шрифт:
Корабли туда – не доплывают.
Я – оранжевое на красном,
Ты – хозяин, а я – крепостная.
Ты – великий, а я – крупица,
Меня тысячи, ты – уникальный.
И мне надо уже лечиться –
Я больная, а ты – нормальный.
Я – пешком и до дыр подошвы,
Ты – машиной неспешно виляя.
Ты хороший, хороший, хороший!
Я плохая, плохая, плохая!
Твоим голосом мысли стали.
Говорю,
Каждый шаг твой – прочнее стали.
Я стою, и меня шатает.
В тебе – летняя ежекадность,
Я – осенняя круглогодично.
Во мне самая серая стадность,
В тебе – самая яркая личность.
Знаю только одно я точно,
Только точно одно я знаю…
Я люблю тебя.
…Я стою, и во мне – прочность.
Ты стоишь – и тебя шатает.
В боль иду
В боль иду. Запах боли
Чувствую до двери ещё.
Сердце уже на горле,
Кострами горит цвет щёк.
Сердце из тела выход
Ищет. К тебе выходит.
В комнате очень тихо.
Мысли кружат в хороводе.
Тёмно-зелёным цветом
Я ощущаю горе.
В окнах – деревьев ветошь,
День – несказанно чёрен.
В боль иду. С болью справлюсь.
Сильная-сильная девочка.
Сердце тебе оставлю.
Мне оно больше незачем.
Наркоманка
Хрупкость листвы и ломкость
осенью неизбежна.
А у меня тут ломка
по твоим пальцам нежным.
Сердце танцует танго,
рядом когда со мной ты.
Прячу, верчу в бумагу,
словно косяк какой-то,
Все твои письма. Кинешь
взгляд – отхожу минуту.
Голосом героинешь,
я задыхаюсь будто.
Рядом с тобой – без кожи,
венами наизнанку.
Смотрю на тебя и ёжусь.
…Чёртова наркоманка.
Рыбу несут на сушу
Чем крепче кофе, тем мои мысли легче.
Чтоб откусить – надо сильней кусать.
Чтобы бухать – надо стальную печень.
Чтоб не сойти с ума – я начала писать.
Голос певицы часто мне давит уши.
Я выключаю, с музыкой нынче в ссоре.
Чтобы убить – рыбу несут на сушу,
Чтоб человека – резко бросают в море.
Море любви, а потом покидают тело,
Вместе с собой забирают сердца и души.
Плавают люди, гребут неумело.
Рыбы впиваются жабрами в сушу.
Будь хоть принцессой, хоть рыцарем храбрым.
Рыбу съедят, и тебя не жалко.
Я вот себе… отрастила жабры.
Кинут – я выплыву, как русалка.
Кареглазый закат дальний
Я к тебе бы – как к небу ветер,
Будь земля ты – дождём стала б.
Мне тебе – обо всём на свете
Рассказать – будет жизни мало.
Говорить, пока маг-вечер
Не покроет наш день ночью.
Говорить бы с тобой вечно –
Это всё, что душа хочет.
Но нет слов от тебя, писем.
Каменистей ты всё, скальней.
Ты как небо ко мне – высью,
Кареглазый закат дальний.
Мои руки хладеть стали
В ледяной тишине стойкой.
Кареглазый закат дальний,
Почему ты молчишь столько…
Шипы
Кривится былая стать,
Не вижу вокруг весёлого.
Ещё разучилась спать –
Подушка шипами в голову.
Горячим кипит покров,
И сердце болит и мается.
Стесняюсь своих зрачков,
Которые расширяются.
Обнять бы тебя… кручу
Запястия рук обеих.
Да сколько же этих чувств.
И как поместить в себе их.
У карих порогов глаз
Навечное спотыкание.
Увидеть тебя сейчас –
Светила б как солнце раннее.
Уснуть на твоей груди –
Умерить навеки пыл.
Ты где-то лежишь один.
Я снова ложусь в шипы.
Горела
Я горела так, как горят леса.
Ты сказал мне прямо в лицо «остыл».
Наблюдали звёзды и небеса
За моим пыланием с высоты.
Покосившись, дерево у окна
Разглядеть пыталось две тени спин.
Ты сказал, проститься пора бы нам.
Мол, хочу пожить без тебя, один.
Рассветало, плотный густой туман
Укрывал седеющий старый дом.
Ты сказал, что «дальше теперь сама».
Мол, забудь, забудь всё, что было до.
Я горела так… я горела, как
Самолёт, упавший среди полей.
Я считала каждый твой твёрдый шаг
До проклятых чёрных внизу дверей.
Я горела так… как беда и боль.
Я в огне становилась каменной.
Я горела так, как горит любовь –
Только небу заметным пламенем.
Гром
Что ты хочешь узнать о мире моём?
Я тебе расскажу что хочешь.
У меня внутри уже годы гром,