Письмо никому
Шрифт:
Но признаваться он в этом не стал, а кивнул.
— Покажу. Отчего не показать.
— Стало быть, они здесь? — склонившись над картой, произнес Макс.
Веры шоферу не было, у Макса сложилось мнение, что этот водитель путает право и лево, верх и низ, а по своему городу передвигается исключительно по путеводителю. Но после часового разговора, все же, что-то вырисовывалось.
— Ну да… Драпанули они на поезде, у моста спрыгнули. По реке спустились к деревне…
— И что?..
— Тут им и конец. Отсюда им не выбраться.
— Вот этих слов я больше всего и боюсь. Потому что после них что-то точно пойдет не так. Давай попробуем подумать.
Противный старческий голос скрипел на той стороне деревушки:
«…Ишшо не вса чиромуха
Табе в акошка б… рошена …»
От прошлогодней черемухи уже ничего не осталось. До нынешней черемухи было далече — дожить бы…
И окошко то заповедное, вероятно, заколочено крест-накрест в две доски. А зазноба выполнила свой долг перед обществом, постарела и выбыла на погост.
Такие дела.
В деревню друзья вернулись где-то после полудня. Сразу пошли к избе деда Коли. Надеялись успеть к обеду, но когда вошли в дом, оказалось, что тот уже чаевничает.
— Мы эта… Вернулись…
Старик посмотрел на гостей:
— Вот зачем ты это говорил? Я теперь не помню, сколько ложек сахара положил.
— Тогда сделайте себе другую чашку. А эту отдайте мне — я уж как-то разберусь.
Дед Николай действительно кивнул:
— Разувайтесь, присаживайтесь.
Когда все уселись, вернулись к теме разговора:
— Ну как, погуляли по лесу.
Егор кивнул.
— И как? Лешего не видели?
Егор не стал вдаваться в тонкости, а сразу перешел к сути:
— В общем, убить мы его не убили, но досаждать вам он не станет — ушел в другие края.
— Я же говорил вам — не будет доказательств, что вы его пришибли, — денег не будет.
— Да нам, в общем, деньги за убийство и не нужны. Даже напротив… Нам с… хм…
— Егор стал подбирать слова, но плюнул. — Лешим… удалось столковаться. Чтоб мы его не убивали, он дал отступное…
На стол он бросил несколько серебряных шариков.
— Обналичить можно?
Старик сразу понял все.
Получилось как в ковбойском фильме. Только что старик спокойно попивал чаек, но каким-то неуловимым жестом смел со стены винтовку, взвел курок и теперь холодная сталь смотрела поверх чайного набора.
— А ну забирайте эту дрянь и вон отсюда.
Существует негласное международное право. И на диком западе, и в не менее дикой тайге, даже в относительно цивилизованных городах оно гласит: человек с ружьем всегда прав. Оспорить правоту такого может только человек с иным ружьем.
Но классика жанра требовала еще одного уточнения. Собрав пули и пятясь к двери, Егор спросил:
— Дед Коля, что стряслось!
Старик прицелился в Егора чуть тщательней:
— Для кого дед Коля, а для тебя — Николай Петрович! Ты что, зараза, думаешь, самый умный!?! Типа пошел, мертвяков ободрал, а теперь за их золото жить будешь?.. А ты не подумал, что к нам всякую холеру тянешь, от которой те подохли?..
— Так что нам сейчас делать?
— А вот это уже не мое дело. Идите в деревню — может кто чем и поможет. По мне — пусть они там хоть все подохнут. Моя хата с краю…
Обувались уже на улице.
— Ну что будем делать? — спросил Антон.
— Думать…
Из города в этот поселок дорогу дотянули ровно до околицы. Возле вечно закрытого сельмага срубили вечнозеленые сосны, сделали небольшую площадку, ровно настолько, чтоб автобусу было где развернуться. Да и то при условии, что автобус не будет слишком большим.
Там же поставили еще нечто, вроде остановки: железную крышу на четырех опорах.
Столик и лавочки из бревен сделали уже местные мужики, и там они пили самогон во времена не сильно жуткой непогоды.
Над избами подымался дымок печей. Он заливал улицы деревни запахом каши, шкварок, березовых дров. Но все отчетливей в эту идиллию вмешивался иной запах. Со стороны дома деда Коли явно доносился запах серы. Он окуривал избу.
Узкая бетонная полоса уходила дальше, в соседнюю деревню, от пятачка отходили грунтовые улицы. Порой, в дожди уже в пяти шагах от бетонки начиналась непролазная грязь.
В нескольких гаражах дремали самобеглые телеги, то бишь, автомобили. Но особой веры им не было — выводили их только летом, в хорошую погоду. То ли дело лошади. — и проходимость повыше, и никаких проблем со сваркой, коробкой передач, смазками и бензином.
И когда в лесу отчетливо раздался звук работающего мотора, его услышала вся деревня. Стала смотреть в окошко, люди застыли у плетней, прислушались. Может, к бабке Марфе едут из города дети? Так ведь, вроде бы, рано, они попозже приезжают…
Из леса вынырнула машина — дребезжащая раздолбанная «копейка». Из-под занавесок хозяйки тайком глядели — ну и к кому же гости?
Но машина, сделав круг возле сельмага, не въехала ни в одну из улочек. Остановилась возле остановки, на лавочке которой скучали Егор и Антон.
Когда приехала машина, они даже не поднялись, не стали просить подвезти. Мало ли что это за машина, откуда она. Вдруг из другой деревни, которая еще глубже в лес. А что, техосмотр эта тарантайка проходила, вероятно, еще при царе Горохе, гаишников в лесу нету…
Из машины вышел водитель, выбил из пачки папироску, закурил.
— А что это за деревня? Как называется?
— Ума не приложу… — ответил Егор.
— Ну да, — согласился приезжий, оглядывая вершины деревьев вокруг. — Никаких указателей. Но все равно — не то место.