Письмо никому
Шрифт:
Со стороны вокзала тоже бежали, и очень скоро люди в масках колошматили по дверям, требуя у проводников открыть двери. Но те, как правило, вернулись в вагоны, проверить, не дернул ли стоп-кран кто-то из их пассажиров.
И тут случилось почти невероятное — товарняк, стоящий на третьем пути, ударил в сцепки и медленно тронулся… Убедившись, что этот состав набирает скорость, Егор запрыгнул на подножку теплушки, затем подал руку Антону.
Вокзал проскочили, уже когда состав разогнался километров до тридцати. В это время они висели на поручнях и ступенях, что шли с другой стороны вагона.
Потом вернулись на маленькую площадку.
Город кончился как-то быстро и внезапно. Многочисленные подъездные пути сошлись в четыре нитки рельс. За локомотивом закрылся выходной светофор на станции. Поезд влетал в тайгу.
Шел уверенно, упиваясь своей мощностью и скоростью.
Егор боялся — поезд остановят совсем недалеко от города, обыщут. Особо паскудно стало, когда с обеих сторон насыпи начались болота. Заскрипи тормоза сейчас, появись с небес подкрепления к машинистам, и этот столь перспективный побег бы пресекся. Но нет — болота закончились, опять подступил лес, порой так плотно, что еще немного и ветви деревьев коснутся поезда.
Меж тем, ехать до следующей станции не хотелось — там их наверняка ждали. И Егор часто смотрел за ограждения — что там впереди. И вот, наконец-то, появилось нечто подходящее — состав направлялся в створ моста.
— Пора! — крикнул Егор.
— Что пора?
— Прыгать!
И подтверждая свои слова, бросил на землю сумку.
— Ты как хочешь, но я пошел!
И, действительно, — спрыгнул в проносящуюся пустоту. Антон шагнул к краю площадки, но, казалось, насыпь мелькает слишком быстро.
А дальше начался мост. Опоры мелькали часто, но меж ними была река — такая близкая и будто достаточно глубокая, чтобы в случае прыжка не разбиться о дно. Но отчего-то вспомнились фильмы — герои всегда прыгали либо с моста, либо с поезда. И никогда с двух этих вещей одновременно.
За мостом поезд стал поворачивать и будто замедлил ход. Антон прыгнул, закрыв глаза, как мальчишка, первый раз прыгнувший в воду.
Казалось — это последнее, что он сделает в жизни. Сейчас затрещат кости, он сломает шею, погибнет здесь, неизвестно на каком безымянном километре.
Но за мгновение до падения на землю, все же смухлевал — открыл глаза, увидел несущуюся навстречу землю, выставил руки, упал на них, но не удержался, скатился по насыпи.
Что-то действительно треснуло.
Но боли почти не было. Будто бы саднила рука, но кроме нее ничего не болело. Странно, отчего — уже мертв? Нет, будто жив.
Цел? Так и есть — разодрал ладонь… Нестрашно, но неприятно. Антон откусил кусочек кожи, поднялся на ноги. Ага, вот что трещало — он умудрился за что-то зацепиться и разодрал куртку.
Нет, определенно цел. Взошел по насыпи и пошел через мост, на ту сторону реки. С земли стало видно — все-таки от рельс до опор моста было предостаточно. Мог и недопрыгнуть.
На том конце моста его уже ждал Егор. Он уже нашел сумку и просто отдыхал.
— Молодец, — бросил он.
— Отчего молодец?
— Оттого, что не стал на мосту прыгать. Оттого, что вообще прыгнул. Мужик, уважаю… — и покровительственно похлопал его по плечу. — Думал, мы тут и расстанемся.
— Велик подвиг. Ну и ты прыгнул тоже…
— Положим, я прыгал не первый раз. В первый раз, когда я сиганул — сломал два ребра и руку… И это еще легко отделался.
— Почему легко?
— Потому что смог бежать. Сломал бы ногу — меня бы тут же и кончили бы…
По насыпи спустились к реке. Вода была по-весеннему быстрой и мутной.
— Я не думал, что в этих краях так рано сходит лед, — заметил Антон.
— Я не думал, что он здесь сходит хоть когда-то.
Под мостом лежала перевернутая вверх дном лодка.
— Вот и чудненько. Давай ее переворачивать и к воде… Дальше по реке пойдем.
— Может, это лишнее? — спросил Антон, впрочем, подчиняясь.
— Совсем не лишнее. Как ты думаешь, сколько им надо ума, чтобы понять что мы уехали на этом поезде? И сколько времени пройдет, прежде чем нас начнут искать с вертолета? Когда тебя ищут — верный выход постоянно бежать, усложнять им задачу, расширять зону поиска.
Лодка коснулась дном воды.
— Грести умеешь? — спросил Егор.
— Нет.
— Ну и не страшно. Тут и весел-то нет…
Осмотрелись — в реке уже поднялась вода и весь мусор с берегов смыла. Да и много ли здесь на безлюдье было мусора?
Егор опять поднялся на полотно, возле самого моста стояла древняя будка, вроде, как для постового. От нее Егор отломал две доски — трухлявые, короткие…
А еще через пять минут лодка плыла по реке. Не слишком быстро, не слишком величаво, но со своей главной функцией справлялась легко — уносила их все дальше и дальше от моста.
Прошел и третий час пути, и пятый, но вертолеты над головами беглецов так и не появились. Может, Егор переоценивал возможности противников, а, может, те не сильно на геликоптеры надеялись — все же с высоты разглядеть что-то среди деревьев представлялось затруднительным. Да и если разглядишь — что дальше? Помахать тем, кто на земле, рукой. Сесть-то все равно негде.
— А знаешь, о чем я мечтаю? — спросил Антон.
— Ну?.. — ответил Егор, сказал это так, что стало ясно: ему на мечтания Антона плевать, но если хочет — пусть говорит, чего уж тут.
— Вот представляю, мы с тобой найдем это золото, разбогатеем. Я тогда поеду на юга отогреваться от этой вот фигни.
Он кивнул на воду и продолжил:
— Представляю, лежу я на берегу моря или даже океана на горячем песке… Загораю…
— Угу… Максимум, что тебе пока светит, это жара, океан, песок и загорать на плантации сахарного тростника… — Егор на мгновение задумался, всмотрелся вдаль и добавил. — Хотя лучше плантации сахарного тростника, чем плантации сахарного буряка… Ты греби давай!