Письмо Виверо

Бэгли Десмонд

Я сказал иронично:

— Так значит вы предлагаете мне 3 000 фунтов за археологическую ценность, которой он не имеет. Вы очень щедрый человек. Можете ли вы назвать себя богатым?

Легкая улыбка коснулась его губ.

— Полагаю, что могу.

Я встал и сказал резко:

— По-моему, во всем этом слишком много таинственности. Вы знаете про поднос нечто такое, чего не хотите рассказывать. Я думаю, что перед тем как прийти к какому-либо твердому решению, мне будет лучше осмотреть его самому.

Если он и был разочарован, то хорошо скрывал это.

— Возможно,

вы считаете, что такое решение наиболее разумно, но вряд ли вам удастся что-либо обнаружить с помощью простой визуальной проверки. — Он посмотрел вниз на свои руки. — Мистер Уил, я уже сделал вам весьма заманчивое предложение, и все же мне хотелось бы пойти и дальше. Могу я получить на этот поднос исключительное право? Я дам вам сейчас тысячу фунтов при том условии, что вы не позволите никому, особенно доктору Халстеду, осматривать его. В том случае, если вы решите продать мне поднос, тысяча фунтов добавится к моему первоначальному предложению. Если вы решите не продавать поднос, тысяча фунтов останется у вас до тех пор, пока наша договоренность останется в силе.

Я глубоко вздохнул.

— Вы как та собака на сене. Если чего-то нет у вас, то не должно быть ни у кого. Ничего не выйдет, мистер Фаллон. Я отказываюсь связывать себе руки.

Я сел.

— Мне интересно, какую бы цену вы предложили, если бы я по-настоящему надавил на вас.

В его голосе появилась напряженность.

— Мистер Уил, эта вещь для меня крайне важна. Почему бы вам не установить цену самому?

— Важность понятие относительное, — сказал я. — За археологическую важность я не дам и гроша. Я знаю одну четырнадцатилетнюю девочку, которая считает, что самыми важными в мире людьми являются Битлы. Но для меня все совсем по-другому.

— Сравнение Битлов с археологией плохо демонстрирует понятие системы ценностей.

Я пожал плечами.

— А почему бы и нет? И то и другое имеет отношение к людям. Я просто хотел вам показать, что ваша система ценностей отличается от ее. Но, возможно, я все же назову свою цену, мистер Фаллон, и, вероятно, она будет выражаться не в деньгах. Я подумаю об этом и дам вам знать. Вы сможете вернуться сюда завтра?

— Да, я смогу вернуться завтра. — Он посмотрел мне в глаза. — А как насчет доктора Халстеда? Что вы будете делать, если он здесь появится?

— Я выслушаю его, — сказал я решительно. — Точно так же, как я выслушал вас. Я готов выслушать любого, кто может рассказать мне то, чего я не знаю. Тем более, что этого до сих пор не произошло.

Он не обратил внимания на мою колкость. Ненадолго задумавшись, он наконец произнес:

— Я должен поставить вас в известность, что репутация доктора Халстеда в определенных кругах не является безупречной. И это все, что я намерен про него сказать. В котором часу мне завтра приехать?

— После ленча, скажем, два тридцать, вас устроит? — Он кивнул, и я продолжил: — Я обязан сообщить о вас полиции, надеюсь, вы понимаете это сами. Произошло убийство, и здесь слишком много странных совпадений, к которым вы тоже имеете отношение.

— Я понимаю вашу позицию, —

сказал он устало. — Возможно, будет лучше, если я сам увижусь с ними — это развеет все недоразумения. Я сделаю это прямо сейчас, где я могу их найти?

Я объяснил ему, где находится полицейский участок, а затем сказал:

— Спросите детектива-инспектора Гусана или суперинтенданта Смита.

Неожиданно он рассмеялся.

— Гусан! — выдавил из себя он, хватая ртом воздух. — Боже мой, как это забавно!

Я смотрел на него с недоумением, поскольку не мог понять, что здесь забавного.

— Это обычная фамилия для Девона.

— Разумеется, — сказал он, подавив смешок. — Так значит, увидимся завтра, мистер Уил.

Я вывел его из помещения и затем, вернувшись обратно в кабинет, позвонил Дейву Гусану.

— Кое-кто еще желает купить этот поднос, — сказал я. — Очередной американец. Ты заинтересован?

Его голос стал резким.

— Думаю, нам это будет очень интересно.

— Его зовут Фаллон, и он остановился в Когте. Сейчас он едет к тебе — он должен постучаться в твою дверь в течение десяти минут. Если он этого не сделает, может быть, тебе стоит попытаться встретиться с ним самому.

— Принято, — сказал Дейв.

Я спросил:

— Как долго ты намерен удерживать у себя поднос?

— Если хочешь, можешь забрать его хоть сегодня. А вот дробовик Боба я должен пока оставить у себя, дело еще не закрыто.

— Это не беда. Я подъеду к тебе забрать поднос. Ты можешь оказать мне услугу, Дейв? Фаллон будет вынужден объяснить тебе, кто он такой и чем занимается, не позволишь ли ты мне ознакомиться с этими сведениями? Мне хотелось бы знать, с кем я имею дело.

— Мы полиция, а не частное сыскное агентство. Хорошо, я сообщу тебе то, что смогу, если это не будет противоречить правилам.

— Спасибо, — сказал я и повесил трубку.

Несколько минут я неподвижно просидел за столом в глубокой задумчивости, а затем достал бумаги, относящиеся к реорганизации фермы, чтобы подготовиться к битве с Джеком Эджекомбом. Но мой мозг на самом деле был занят совсем не этим.

2

Позднее этим днем я заглянул в полицейский участок, чтобы забрать поднос, и Дейв Гусан, увидев меня, сразу же проворчал:

— Хорошенького же подозреваемого ты нам подкинул.

— С ним все в порядке?

— Он чист, как стеклышко. Он не мог находиться возле твоей фермы в пятницу вечером. Четыре человека подтвердили это — троих из них я знаю, а четвертый мой личный друг. Все же я не виню тебя за то, что ты послал его к нам — нельзя пройти мимо подобного совпадения. — Он покачал головой. — Но тут ты попал пальцем в небо.

— Что ты хочешь этим сказать?

Он взял со стола пачку телеграмм и помахал ими перед моим носом.

— Мы проверили его — это телексы, полученные из Ярда. Выслушай это и постарайся сдержать слезы. Джон Нисмит Фаллон родился в 1908 году в Массачусетсе, получил хорошее образование — закончил Гарвард и Геттинген, продолжил обучение в Мехико.