Письмо Виверо
Шрифт:
Я снова повернулся к Джеку. В моем распоряжении остался единственный способ воздействия. Я понимал, что его беспокоит. Если он станет управляющим фермы и радикально изменит ее хозяйственную политику, то ему уготован тяжелый жребий — превратиться в мишень для насмешек фермеров-соседей. Его репутация была под угрозой.
Я сказал:
— Послушай, что я тебе скажу, Джек: если мы возьмемся за это дело, ты будешь управляющим фермы, а я более или менее отдаленным землевладельцем. В случае, если преобразования потерпят крах, ты сможешь свалить всю вину на меня,
Он обдумал этот аргумент, и лицо его заметно прояснилось. Я предложил ему путь к отступлению, щадящий его самолюбие. Он сказал медленно:
— Вы знаете, мне нравится идея насчет того, чтобы прекратить производство овощей; оно всегда причиняло массу беспокойств — слишком много трудозатрат на единицу продукции. — Он порылся в бумагах. — Вы знаете, сэр, если мы избавимся от него, то, мне кажется, что с работами на ферме смогут управиться меньшее количество человек.
Это уже было подсчитано — компьютером, не мной, но я намеренно позволил Джеку самому прийти к такому выводу. Я сказал:
— Точно, так мы и сделаем! Мне нужно идти, но ты останься здесь и обдумай все еще раз. Если тебе в голову придут еще какие-нибудь удачные идеи, ты мне про них потом расскажешь.
Я покинул его и отправился на встречу с миссис Халстед. Я вошел в гостиную и сказал:
— Сожалею, что заставил вас ждать.
Затем я замер неподвижно, потому что миссис Халстед оказалась исключительной женщиной — рыжие волосы, зеленые глаза, приятная улыбка и фигура, при виде которой любой мужчина вынужден приложить усилие, чтобы держать руки при себе — даже такой маленький и серый, как я.
— Ничего страшного, мистер Уил, — сказала она. — Ваша домохозяйка позаботилась обо мне.
Ее голос полностью соответствовал всему остальному, она была слишком совершенна, чтобы существовать в реальности.
Я сел напротив нее.
— Чем я могу быть вам полезен, миссис Халстед?
— Я слышала, у вас есть золотой поднос, мистер Уил.
— Это верно.
Она открыла свою сумочку.
— Мне попалась на глаза заметка в газете. Это тот самый поднос?
Я взял в руки вырезку из газеты и занялся ее изучением. Передо мной была заметка, по-видимому, из «Вестерн Монинг Ньюс», про которую я столько слышал, но ни разу не видел. Фотография была несколько расплывчатой. Я сказал:
— Да, это тот самый поднос.
— Здесь опубликован не самый удачный снимок, не так ли? Может быть, вы скажете мне, похож ли ваш поднос на этот?
Она передала мне фотографию формата почтовой открытки. Это был более качественный снимок подноса — но не моего подноса. По-видимому, его сделали в каком-то музее, поскольку по тому, как отблески света местами нарушали четкость изображения, было понятно, что поднос находится за стеклом.
— Возможно, чем-то и похож. Хотя это тоже не самый лучший снимок.
— Нельзя ли посмотреть на ваш поднос, мистер Уил?
— Зачем? — спросил я резко. — Вы хотите его купить?
— Возможно — если цена будет приемлема.
Я продолжил наступление.
— А какую цену вы называете приемлемой?
— Это будет зависеть от подноса, — парировала она. Я сказал неторопливо:
— Продажная цена этого подноса 7 000 фунтов. Вас устроит такая сумма?
Она ответила ровным голосом:
— Это большие деньги, мистер Уил.
— Точно, — согласился я. — Но насколько я знаю, адекватное предложение сделал моему брату один американец. Мистер Гатт сказал, что он заплатит любую сумму, в которую оценят поднос.
Похоже, она была немного обескуражена.
— Я думаю, что Поль… мой муж… не предполагал, что он будет стоить так много.
Я наклонился вперед.
— Мне кажется, я должен вам сказать, что получил еще более щедрое предложение от мистера Фаллона.
Я смотрел на нее внимательно и поэтому увидел, как она напряглась, а затем почти незаметным усилием взяла себя в руки. Она сказала спокойно:
— Я не думаю, чтобы нам было по силам состязаться с профессором Фаллоном в том, что касается денег.
— Да, — согласился я. — По-видимому, он располагает большими средствами, чем многие из нас.
— Профессор Фаллон видел поднос? — спросила она.
— Нет, не видел. Он не глядя предложил мне внушительную сумму. Вы не находите это странным?
— То, что делает Фаллон, я совсем не нахожу странным, — сказала она. — Нечистоплотным, даже преступным, но только не странным. Для всех его поступков существуют основания.
Я сказал мягко:
— На вашем месте я был бы более осторожным в своих высказываниях, миссис Халстед, особенно в Англии. По нашим законам клевета наказывается строже, чем в вашей стране.
— Разве утверждение, которое можно доказать, является клеветой? — спросила она. — Вы собираетесь продать поднос Фаллону?
— Я еще не принял решения.
Она ненадолго задумалась, а затем спросила:
— Если мы не в состоянии купить поднос, не позволите ли вы моему мужу обследовать его? Это можно сделать прямо здесь, и уверяю вас, он не причинит ему никакого вреда.
Фаллон особенно меня просил о том, чтобы я не позволял Халстеду осматривать поднос. Ну и черт с ним! Я сказал:
— Почему бы и нет.
— Этим утром? — спросила она нетерпеливо.
Я решил немного схитрить.
— Боюсь, что нет — он находится не здесь. Но днем поднос доставят сюда. Это вам подходит?
— Да, вполне, — сказала она и лучезарно улыбнулась.
Женщина, способная так улыбаться мужчине, не имеет права этого делать, особенно если перед ней мужчина, который намерен ее в чем-то обмануть. Это может ослабить его решимость. Она встала.