Пистоль и шпага
Шрифт:
— На вечере я представлю тебя гостям, как героя сражения под Бородино. Не возражай! — повысила она голос, заметив гримасу на моем лице. — Не понимаю, отчего ты тушуешься? Другой бы везде хвалился. Наденешь свой старый мундир с прорехой от штыка, дабы все видели, как ты бился на флешах.
— Как скажешь, дорогая! — сказал я, поняв, что спорить бесполезно.
— На вечере веди себя скромно, но с достоинством. Это твой первый выход в свет, и я хочу, чтобы тебя приняли. Понятно?
— Яволь, майн херц [46] !
46
«Да, мое сердце!» (нем.).
— Шут! — заключила она и попыталась встать. Я, подскочив, помог. — Не подведи меня, Платоша! От этого вечера многое зависит. Жду тебя к обеду.
Она чмокнула меня в губы и пошла к двери. Уже взявшись за ручку, повернулась.
— Что дурно пишешь по-русски, не беда. Таковое, считай, у всех [47] . Главное, чтобы верно по-французски. А грамотную бумагу тебе канцеляристы составят.
С этими словами и вышла.
Серж Болхов пребывал в дурном настроении. Вчерашний проигрыш в карты в Английском клубе увеличил его и без того огромный долг. По правилам клуба проигравший должен рассчитаться до закрытия [48] , и Сержу пришлось изрядно попотеть, дабы найти денег. Многие из его знакомых и приятелей на роль кредиторов не годились — поскольку ранее ссужали князя, а тот с отдачей не спешил, отговариваясь разными причинами. Серж метался по залам, разыскивая жертву, и уже приходил в отчаяние — не расплатившийся по карточному долгу лишался права посещать клуб, но тут ему повезло: наткнулся на провинциального помещика, недавно прибывшего в Петербург, и в первый раз оказавшегося в таком обществе. Сержа он не знал, потому увидев перед собой князя Болхова, майора гвардии, зачисленного в Свиту его императорского величества, не устоял перед титулом и чином и ссудил новому знакомому пятьсот рублей. На этот раз обошлось. Но вот как будет далее?
47
Это действительно так: русская аристократия родной язык знала плохо. Даже генералы писали с ошибками. В этой среде ценилось знание французского.
48
Это правило привело в русскую литературу Л.Н. Толстого. Проигравшись в карты в Английском клубе, он искал, у кого бы занять денег, чтобы расплатиться. Ссудил его известный издатель того времени М.Н. Катков, который потребовал отдать долг литературным произведением. Толстой к тому времени был известен «Севастопольскими рассказами», но о литературной карьере не помышлял. Так появилась повесть «Казаки», а затем и другие произведения.
Денежные дела у Болхова обстояли скверно. Рассеянная жизнь в Петербурге требовала больших затрат, но с этим еще можно было мириться: поместья, полученные Сержем в наследство, давали солидный доход. Однако страсть князя к картам расточала его. Серж играл много и несчастливо. Имения оказались в залоге у Дворянского банка, затем были перезаложены, но и этих денег хватило ненадолго. Болхов обратился к петербургским ростовщикам, но те не ссужали без заклада. Заложить же было нечего: имения числились за Дворянским банком, а дом, в котором Серж жил, принадлежал тетке, которая чахла в своем имении, но все никак не умирала. Болхов задолжал всем: портным, лавочникам, пекарям. Было время: его дворня голодала, перебиваясь с хлеба на квас, и смотрела на барина угрюмо. Того и гляди — взбунтуется. Большую часть дворовых Серж давно продал, оставив самый минимум, но оставшихся следовало кормить и, что более затратно, одевать. Увидят слугу в обносках — и пойдет молва по Петербургу. Ну, и выезд держать следует — как же без него? А голодные лошади экипаж не потянут. Больше всего Серж опасался, что о его бедственном положении станет известно при дворе. Государь, а еще более — его мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, имеющая огромное влияние на сына, были строги к тем, кто спускал наследственные имения в карты [49] . Особенно сейчас, в годину тяжких испытаний для Отечества.
49
Александр I даже запрещал молодым дворянам играть в карты на деньги, но этот запрет не соблюдался.
Поправить дела Сержа могла только выгодная женитьба. Подходящую невесту он искал давно, и желающие выдать дочь за майора гвардии из Свиты императора находились, однако Болхова не устраивал размер приданого. Его долг рос, а вместе с ним — и аппетиты князя. В конце концов, он определился с выбором — графиня Орлова-Чесменская. Ее огромное состояние позволяло не только погасить долги Сержа, но и обеспечить ему привычную жизнь. В пользу графини было и то, что у нее не имелось родителей. Значит, некому будет навести справки о женихе и разузнать некие пикантные обстоятельства. Трудности тоже имелись: во-первых, следовало получить разрешение на брак с фрейлиной от императора, во-вторых, добиться благосклонности графини, которая последовательно отвергала ухаживания вьющихся вокруг нее женихов. Насчет первого Серж препятствий не видел: его титул и чин позволяли претендовать на руку Орловой-Чесменской. Второе… Здесь труднее, но князь не терял надежды. Женщинам он нравился. Высокий, стройный, с пышной прической завитых волос, хорошо подвешенным языком и безупречными манерами, он покорял сердца дам чуть ли не с первой попытки. Вот и Орлова не устоит…
Осада крепости шла по всем правилам, и князь уже рассчитывал на успех. С Орловой они стали на короткой ноге, графиня выделяла его из толпы прочих поклонников, и Серж надеялся, что по возвращению ее из Москвы для него, наконец, прозвучат заветные слова. Потому, узнав о прибытии предмета ухаживания в Петербург, полетел засвидетельствовать почтение и поговорить о главном. Каково же было его удивление, когда вышедший к нему лакей объявил:
— Ее сиятельство не принимают-с.
— Это же я, Тихон, — удивился князь. — Не видишь, что ли? Передай графине, что пришел князь Болхов.
— Оне сказали: никого-с, — покрутил головой лакей.
— Почему?
Лакей не ответил, приняв независимый вид. Мысленно выругавшись, Серж достал из кармана серебряный рубль. Монета исчезла в пальцах лакея, будто ее и не было.
— Их сиятельство строят мундир для подпоручика Руцкого, — сказал, понизив голос. — Позвали портных и сейчас заняты с ними.
— Какого подпоручика? — изумился Болхов. — Откуда он взялся?
— Прибился по дороге в Петербург, — ответил Тихон. — Они ехали с лейб-хирургом государя его превосходительством Виллие. На постоялом дворе познакомились с ее сиятельством. Подпоручик оказался лекарем, вызвался лечить графиню от болей в голове, и оне взяли его в себе в дормез. Неподалеку от Новгорода на ее сиятельство напали разбойники и едва не убили. Подпоручик застрелил татей, после чего ее сиятельство его очень зауважали и взяли над ним попечение.
— Подпоручик — лекарь? — изумился Болхов. — Что за чушь! Расскажи больше. Какого он рода? Молод, красив, говорит ли по-французски?
— Извините, ваше сиятельство, но я и так сказал много, — сказал Тихон с намеком в голосе.
Второго рубля с собой у князя не оказалось и, еще раз мысленно выругавшись, он отправился к себе. Там, призвав камердинера, дал ему золотой портсигар и велел снести в ломбард. Отсчитав из вырученных денег пять рублей, вручил их слуге:
— Разузнай у прислуги графини о поручике, коего она привезла в Петербург. Как можно больше. Особо — об отношении к нему графини.
— Сделаю, ваше сиятельство! — поклонился слуга.
В том, Игнат справится, Серж не сомневался. Камердинер был его доверенным лицом. Единственный вольный из слуг, он не только верно служил князю, но и был его поверенным в деликатных делах. Это Игнат предложил князю с выгодой использовать пустующие сараи и флигель.
— В Петербурге есть люди, готовые хорошо заплатить за хранение товара, — сказал однажды. — А у нас помещения пустуют.
— Почему у меня? — удивился Болхов.
— К вам полиция не посмеет заглянуть-с.
«Контрабанда», — понял Серж. Как любой столичный житель, он знал, что в Петербурге промышляют подобными делами. Стать подручным контрабандистов? Князю не к лицу, и ежели, не дай бог, станет известно… Но деньги!
— Сколько предлагают?
— Сто рублей в месяц. Ассигнациями-с.
— Двести серебром! — отрезал Серж. — На меньшее не соглашусь.
— Хорошо-с, — поклонился Игнат. — Думаю, согласятся.
— И еще, — добавил Болхов. — Я о том не знаю и понятия не имел. Вскроется — ответишь сам.
— Как скажете, ваше сиятельство, — поклонился камердинер.
С той поры, ночами в ворота дома Болхова стали заезжать повозки. При свете фонарей угрюмые, дюжие мужики разгружали с них какие-то тюки, или же, наоборот, загружали. Разумеется, это не укрылось от дворни, но ее стали лучше кормить и даже наделять карманными деньгами (это Игнат постарался), так что все молчали. Серж регулярно получал свои двести рублей, которые благополучно спускал в карты.
В клуб этим вечером он не поехал, решив дождаться камердинера, и тот не подвел. Заявился ближе к полуночи, благоухая запахом водки и колбасы с чесноком.