Питомник
Шрифт:
— Да, а откуда вы знаете?
— Остался здесь кто-нибудь из работников галереи?
— Там на втором этаже несколько человек еще дают показания. Илья Никитич, объясните, в чем дело?
— Потом, Федор Григорьевич, потом. Сначала я должен поговорить со свидетелями. Там есть кто-то из сотрудников того магазина, где произошел взрыв?
— Есть менеджер. Он в это время как раз уходил обедать.
— Отлично!
В баре на втором этаже подполковник усадил Илью Никитича за стол, отошел и через пару минут вернулся вместе с
— Я ведь уже все рассказал, — хрипло произнес молодой человек, полез в карман, вытащил мятую пачку «Парламента». Руки у него тряслись, на лбу блестела испарина, — я не могу больше здесь оставаться, мне нехорошо. Такой стресс…
— Мой коллега задаст вам несколько вопросов, и вы сразу поедете домой, — утешил его подполковник.
— Скажите, в вашем магазине продавались вечерние платья фирмы «Шанель»?
Молодой человек сильно закашлялся, из глаз брызнули слезы, он загасил сигарету, вытащил бумажный носовой платок, громко высморкался и несчастным, сорванным голосом произнес:
— Да, недавно завезли новую коллекцию. А в чем дело?
— Это действительно «Шанель»? — Бородин удивился, заметив, как бегают глаза менеджера, как часто он моргает.
— Нет, а что такое? — молодой человек стал вытягивать еще сигарету, никак не мог уцепить ее, отбросил пачку так резко, что она упала на пол, наклонился, чтобы поднять, и, разгибаясь, сильно стукнулся головой об угол стола.
— Что вы так нервничаете? — мягко спросил подполковник.
— А вы бы на моем месте не нервничали? — зло усмехнулся менеджер. — Меня чудо спасло, я мог запросто оказаться в магазине во время взрыва. Запросто! Может, это вообще меня заказали, вы знаете, какая у нас дикая конкуренция?
— Эдуард Сергеевич, — покачал головой Свиридов, — ну мы с вами это уже обсуждали. Взрыв был не заказным убийством, а террористическим актом, преступники не ставили перед собой цель убить кого-то конкретно.
— На вашем месте, Эдуард Сергеевич, я бы радовался, что остался жив, — заметил Бородин, — так все-таки это действительно были платья от «Шанель»? Вы получили их из Парижа?
— Я не понимаю, какое отношение это имеет к преступлению? И какая разница, откуда мы получили модели, которые все равно погибли?
— Ну ладно, — вздохнул Бородин, — происхождение моделей меня действительно не особенно волнует. Из Парижа вы их получили, из Пекина, из Гонконга, с фабрики «Красный пролетарий», совершенно не важно. На них были пришиты ярлыки «Шанель»?
— Ну да, да! — сморщившись, выкрикнул менеджер.
— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Бородин, — и не надо так нервничать. Вы не могли бы припомнить, было ли в коллекции платье из небесно-голубого тонкого бархата?
Несколько секунд менеджер молчал, глядя стеклянными застывшими глазами прямо перед собой, наконец медленно и почти спокойно произнес:
— Будьте любезны, объясните, пожалуйста, почему вас так заинтересовала
— Послушайте, господин Радченко, вы выбирайте выражения, — подполковник грозно сдвинул свои угольные брови, — извольте четко отвечать на вопросы. Вас спрашивают, было ли в новой коллекции голубое бархатное платье.
— Я затрудняюсь ответить, — отчеканил менеджер и сделал надменное лицо, но руки у него дрожали все заметней.
— Позвольте узнать, почему? Вы плохо помните ассортимент последней коллекции? У вас должен быть документ с перечнем и описанием. Давайте посмотрим вместе.
— Нет, я, честное слово, не понимаю, с какой стати вы застреваете на таких пустяках… Это как-то непрофессионально… — Радченко поджал губы и скосил глаза, — ну что вы прицепились к несчастному платью?
— Мы прицепились потому, господин старший менеджер, что вы упорно не хотите ответить, — мягко улыбнулся Бородин, — вопрос действительно пустяковый, но у вас он вызывает столько эмоций, что нам стало чрезвычайно интересно.
Несколько секунд менеджер молчал. Бородин не торопил его, но взглянул на часы. По лицу менеджера, круглому, гладкому, с бесцветными бровями и неприятными губами-ниточками было видно, какая сложная внутренняя работа происходит сейчас в его голове. Ему стоило больших усилий успокоиться и произнести нормальным тихим голосом:
— Я не могу вам ответить потому, что платье было продано. Купили его, понимаете? Стало быть, в магазине его уже нет. Ясно вам? Нет платья. Ни одного не осталось, и выручки не осталось. Пропал магазин.
— Его продали сегодня?
— Какая разница? Ну какая теперь разница? Сегодня, вчера, в прошлом месяце, — он покраснел и говорил очень громко, почти кричал, — это был лучший бутик фирмы, понимаете вы или нет?
— Эдуард Сергеевич, пожалуйста, ответьте на вопрос. Платье из голубого бархата продали сегодня?
— Да, сегодня! — рявкнул менеджер. — Я могу идти, наконец?
— Еще одну минуту. Кто и в котором часу его купил?
— Понятия не имею.
— Ну как же, Эдуард Сергеевич, — вкрадчиво произнес подполковник Свиридов, — вы же сами сказали, что сегодня с утра не отлучались из магазина. Покупателей у вас мало, а покупка серьезная, дорогая. Неужели не заметили?
— Это произошло без меня, — менеджер с ненавистью покосился на подполковника.
— Откуда в таком случае вы знаете? — любезно улыбнулся Свиридов.
— Продавщица Наташа Иваненко позвонила мне на мобильный и спросила, можно ли сделать скидку на это платье.
— Изначальная цена полторы тысячи долларов? — быстро спросил Бородин.
— Да, именно так. Модель красивая, но неперспективная.
— Маленький неходовой размер? На очень худую высокую женщину? — радостно уточнил Илья Никитич.