Плачь обо мне, небо
Шрифт:
Все чаще их союз выглядел простым политическим жестом, пусть и не являлся таковым.
Отворив дверь, Николай к своему облегчению отметил, что в комнате помимо матери не было никого: вездесущие фрейлины, похоже, нашли себе более интересное занятие, или же были отосланы государыней, дабы не усугублять её мигрень. Хотя, судя по спокойному лицу Ея Величества, углубившейся в чтение, головные боли в это утро её оставили.
— Рад видеть Вас в добром здравии, Maman.
Книга, что так увлекла Императрицу, тут же была отложена ради теплого поцелуя. Настроение у матери, похоже, и вправду было прекрасным: улыбнувшись, она предложила составить ей компанию за завтраком, раз сын пожаловал
— Вы знали о том, что князь Голицын был казнен?
— Нет, — Мария Александровна нахмурилась, удивленная такому вопросу: она не предполагала, что Николай пожелает вновь вернуться к обсуждению того человека. Однако дальнейшие его речи убедили государыню — всему виной сердечность сына.
— Как государственного преступника, его нельзя даже похоронить на семейном кладбище, да и за давностью свершенного уже некого хоронить.
— Отчего Вы об этом заговорили?
— Княжна Голицына, — цесаревич замялся, не зная, как наиболее верно изложить свою мысль, — она хотела позволить упокоиться отцу с миром, раз ей не довелось увидеться с ним перед смертью. Но ей не дозволили и этого.
— Бедная девочка, — пирожное дрогнуло в руке Императрицы, а сама она отвела взгляд, — все впустую.
— Ей бы хотелось поставить крест на семейном кладбище, чтобы хоть там изредка молиться. Но для этого необходим отъезд в деревню.
— Сейчас Император не разрешит ей покинуть пределы Петербурга, — пусть она и не была согласна с действиями венценосного супруга, но оспаривать их не имела права.
— Поэтому я хочу помочь ей тайно сбежать.
— Николай, Вы сошли с ума? — опустив чашечку с блюдцем на низкий резной столик, Мария Александровна с ужасом посмотрела на сына. — Желаете подставить девушку под удар, когда об этом узнает Император? Сопровождающие Вас офицеры первыми доложат ему о побеге, Вы не успеете отъехать и от Дворца.
— Поэтому мы отправимся без гвардейцев, — согласился с последним утверждением цесаревич, чем вызвал еще большее недовольство.
— Без охраны? Вы уже запамятовали о Таганроге?
— Maman, прошу Вас, — покидая свое место и опускаясь перед государыней на одно колено, обратился к ней цесаревич, — скройте мое отсутствие от Императора. Лишь пара дней.
— Что, если с Вами что-нибудь случится? Нет, Никса, не просите меня, — Её Величество качнула головой.
— Вы ведь знаете, что иначе я сбегу, никому не сказавшись, хоть и не хочется мне волновать Вас.
— Тогда будьте благоразумны и не покидайте Дворца.
— Вы сами учили меня быть сострадательным к своему народу, — возразил ей Николай, не поднимаясь с колен, но заглядывая матери в глаза, — и теперь просите забыть об этом?
— Ты — будущий Император, — с какой-то едва уловимой горечью напомнила ему Мария Александровна, но тон её смягчился и стал тише: сейчас перед собой она видела маленького упрямого сына, — Великий Император, — коснувшись ладонью его волнистых волос, она вздохнула, — но ты не должен забывать о своей безопасности. Не все люди так благосклонны к тебе, не все чтят своего государя. Не так много времени прошло, чтобы волнения стихли.
— Вы помните, что небеса послали мне ангела-хранителя? — синие глаза хитро сощурились. — Хоть и не делает мне чести полагаться на защиту женщины, но пока Катрин рядом, никакая шальная пуля меня не коснется.
Наследник
— Может, княжне Голицыной предложить место среди Вашей охраны? — слабо улыбнувшись, отозвалась государыня, тут же возвращая себе былую серьезность. — Я все еще не одобряю Вашей затеи, Николай. Но не могу ей препятствовать.
С жаром целуя руку матери в знак благодарности, цесаревич скорее уловил по тихому шелесту ткани, чем заметил, как другой рукой Её Величество осенила его крестом.
Императрица не одобряла авантюру сына, но благословляла его.
Комментарий к Глава седьмая. Перерождая сон в рассвет
*имелась в виду принцесса Александра Датская, сестра принцессы Дагмар: Александр II планировал женить цесаревича на ней, но это шло вопреки желаниям королевы Виктории. Поэтому в марте 1863 года девушка оказалась замужем за Эдуардом VII.
========== Глава восьмая. Не обнажай минуших дней ==========
Российская Империя, Алексеевское, год 1863, октябрь, 18.
Получить власть над помыслами и действиями племянницы не составило особого труда для Бориса Петровича: воспитанная в строгости, привыкшая доверять родным и уважать опыт старших, Катерина являлась почти открытой книгой для своего дядюшки. Все, что имело хоть малейшее отношение к её батюшке, становилось священным, как и любые слова и намеки о её семье. Стоило лишь упомянуть возможность возвернуть маменьку в Россию и разобраться с несправедливостью, коей была отмечена смерть князя Голицына, как княжна изъявляла готовность забыть все свои прежние решения, дабы следовать идеям дядюшки. Правда, даже с ней стоило действовать осмотрительно: Катерина глупостью не была одарена, и вполне могла однажды сложить все детали в единую картину, найти несостыковки, и тогда все планы Бориса Петровича обернутся против него. А в лучшем случае просто рассеются туманом поутру. Из этих соображений надлежало заручиться поддержкой и иных полезных делу лиц, не менее самого князя заинтересованных в удачном исходе авантюры. Потому и, едва отзавтракав, хозяин квартиры на Васильевском распорядился о карете в Карабиху, словно бы желая осмотреть пустующее поместье. Негоже ему в упадок приходить, ведь сестра-то вернется вскоре.
Только на давно изъезженном пути уже неожиданно для кучера появились изменения: барин вознамерился завернуть в усадьбу по соседству, принадлежащую уже как полвека графам Перовским. В стенах двухэтажного строения, что разрасталось от десятилетия к десятилетию, проживал не только Василий Николаевич с супругой и сыном, но и брат его по отцу — Лев Николаевич, уважаемый человек и почтенный отец семейства, занимающий место в министерстве внутренних дел. Формально, поместье принадлежало ему, но в силу природного великодушия он позволил брату поселиться здесь, и вот уже без малого десять лет побочная ветвь рода Перовских соседствовала с основной.
— Борис Петрович? Чему обязаны Вашему визиту? — молодой граф удивленно шагнул навстречу нежданному гостю.
В радушной улыбке, сопроводившей приветственное рукопожатие, было что-то фальшивое, но он предпочел не придать этому внимания. Всё же, с князем Остроженским все семейство Перовских было в приятельских отношениях, поэтому появление оного на пороге их имения без какого-либо уведомления можно было принять за простой душевный порыв. Тем более что не так давно их фамилии имели возможность породниться, и вполне верно что, что это еще сильнее сплотило их представителей.