Пламенные крылья
Шрифт:
В целом, картина в окошке была мирной, теплой и доброй. Она всегда была такой, когда Абель смотрел на эту семью со стороны. Много раз задавая себе вопрос, зачем Клаусы взяли ее из приюта, она довольно быстро находила не утешающий ответ: ради денег. За каждого приемного ребенка полагалась ежемесячная государственная выплата, которая прекращалась, когда дитю исполнялось двадцать лет. Ее случай. С нового года деньги от администрации Козодоя заканчивались, и понятное дело, Клаусы спешили отправить обузу работать. А так как Завод был единственным местом, где можно было пристроить молодую, неграмотную и без образования, то будущее Абель было предсказуемо.
Как бы ей не хотелось, но входить
Сорок минут отцовской ругани, материнских причитаний и косых взглядов братьев пролетели быстро. Клара смешила ее, показывая из-под стола пальцы, сложенные в виде рта – она очень ловко изображала ими орущих родителей, из-за чего Абель, и правда, едва не рассмеялась. Помог взгляд Рата, который был подобен ушату с ледяной водой.
После того как все выпустили пар, ей позволили сесть за стол, а Рат от души положил ей в тарелку горку мясного рагу, успев угрожающе прошептать: только попробуй не съесть.
Чтобы избавиться от внимания родственников, Абель принялась вяло ковыряться в еде, даже отправила несколько кусочков выбранных овощей в рот, после чего интерес к ней ослабел. Все вернулись к теме, которую давно обсуждали.
Едва услышав, о чем говорит отец, Абель моментально забыла и об истекающей кровью курице, которая представлялась ей на тарелке, и о взгляде Рата, который прожигал в ней дыру, и о Кларе, которая не унималась и строила рожицы.
На Козодой приземлился корабль эмпатов. И не один, а целая эскадрилья из шести эмпатовских глайдеров. Со времен эпидемии Козодой редко посещали иные звездолеты кроме грузовиков. Редкие императорские комиссии прибывали на больших крейсерах, которые оставались на орбите, на космодром же приземлялись на катерах. На них же прилетали и врачи с учеными, которые изредка вспоминали о козодойском вирусе и пытались отыскать следы призрака. Военные корабли, а уж тем более эмпатовские глайдеры, не заглядывали на Козодой никогда – для этого нужно было, как минимум, поднять восстание, чего администрация колония старательно не допускала.
– По новостям передали, что это учения, и эмпатовская эскадрилья останется на Козодое еще, как минимум, месяц! – сказал Астр, с любовью поглаживая черный корпус приемника, добытого Фарком.
– Чушь! – фыркнул отец. – По новостям могу говорить, что угодно, но тут и гадать нечего. Император давно обещал разобраться с нашим ворюгой-губернатором, вот и прислал карательную миссию. Эмпаты прибыли с проверкой, иначе зачем столько кораблей? Упыри они те еще, но на стороне народа, честные ублюдки.
– Милый, с чего ты решил, что они на нашей стороне? – вмешалась Элоиза. – А вдруг налоги снова повысят? Мы же девочек тогда в колледж отправить не сможем. Ох, не к добру эти корабли. И почему в лесу, а не на космодроме? К чему все эти загадки?
– Тебе же сказали – учения! – важно повторил отец. – А в лесу, потому что наш космодром до того довели, что на него такие крутые корабли сажать нельзя. Уж лучше в лесу, в этом я с эмпатами полностью согласен. Ох, и надерут же они задницы нашим чиновникам!
– А правда, что они кровь пьют? – спросил Оре, самый маленький из Клаусов.
– Ты с вампирами их не путай, – наставительно произнес Рат. – Эмпатам твоя кровь ни к чему. Что по мне, так лучше с вампирами дело иметь, чем с эмпатами. От первых можно убежать, спрятаться, говорят, чеснока они не любят, а еще грязные и немытые тела. А вот от эмпата никуда не скрыться. Некоторые могут жертву и через поле размером с нашу пустошь почуять. А почуяв, выкачают из тебя всю душу.
– Вообще-то они эфталит из людей качают, – вмешался начитанный Астр. – У них есть такие кресла, в которых ты будешь чувствовать все, что они захотят. Захотят, чтобы тебе было больно – и ты будешь мучиться от жутких страданий, задумают, чтобы тебе весело стало, и кресло прикажет тебе смеяться, пока не сдохнешь. И пока ты смеешься или корчишься от боли, эмпат пьет из тебя эфталит. Он может прожить без еды и воды, но без эфталита – никак. И тут Рат прав. Уж лучше бы они кровь сосали – шансов выжить больше. Говорят, доноры у эмпатов живут пару месяцев, редко кто до года дотягивает.
– А про корабли, корабли расскажи! – потребовала Клара, которая, видимо, обсуждала с братом новость с обеда.
– Корабли эмпатов летают на эфталите, – с умным видом сказал Астр, сложив ладонь лодочкой и изобразив летающий корабль. – И пилоты, которые ими управляют, могут выкачать из тебя этот эфталит, просто так – без всякого кресла. Никто не знает, сколько доноров требуется, чтобы поднять эмпатовский звездолет, но ходят слухи, что не меньше ста. Представляете? А если подумать о том, что доноры долго не живут, и что все доноры, которые прилетели вместе с эмпатами на Козодой, умерли, то напрашивается вопрос: где эмпаты будут брать новые жертвы? Шесть кораблей – это примерно шесть сотен доноров. У нас в тюрьмах столько нет. Мама, наверное, права. Точно новый налог введут. С каждой семьи по донору. Предлагаю отдать Абель, просто так – за красные глаза.
Абель втянула голову в шею, недовольная, что внимание семьи снова перешло на нее, но тут рассердилась мать:
– Все, хватит страшилок на ночь. Мы свободные граждане, и никто нас эмпатам не отдаст. И вообще, отец, думаю, прав. Чиновники – вот, кто должен эмпатов бояться. В начале года по новостям передавали, как эмпаты навели порядок на какой-то там колонии. У нас также будет. Станем жить лучше.
На этой оптимистичной ноте семейный ужин решили закончить.
Мыть посуду отправили, разумеется, Абель – за опоздание.
Вода текла из крана тонкой струйкой, временами переходящей в капель. Водопровод засорился еще на прошлой неделе, нужны было перебирать трубы, искать засор, а у отца, который был единственным, кто соображал в это деле, все не было времени.
Абель заткнула слив и умудрилась наполнить раковину водой, скрыв под грязноватыми разводьями груду посуды. Ухватив мыло двумя руками, чтобы не потерять, она утопила и его, взбивая пену до тех пор, пока поверхность ее личного пруда не покрылась разноцветными пузырями. Среди них живописно плавали куски пищи, оставшиеся на тарелках. Так посуду не мыли, и мать бы ей всыпала за расточительство, но Абель хотела расслабиться. Вода с пеной вызывала у нее приятное томление на сердце, воспоминание было связано с чем-то давно забытым, теплым, родным, но никогда не принимало четкие формы, всегда оставаясь лишь водой с пеной. В их доме не было душа, мылись в общественной бане, но Абель знала, что в городе были богатые дома с ваннами и даже бассейнами. За короткое лето она успевала пару раз искупаться в вечно холодной реке, но мечта оставалось мечтой – ей хотелось ванну с пеной.
Пена на руках увлекла ее мысли еще к одной странности, с которой Абель столкнулась совсем недавно – сегодня днем. Пытаясь прийти в себя после встречи с Ратом, она добрела до кромки леса, где нашла кое-что странное. В небольшом котловане в окружении похожего на пену вещества лежало огромное серое яйцо, величиной с хорошую дыню. Обычно такие ямы оставались после падения метеоритов. Антиметеоритные зонды справлялись плохо, и только за прошлый год на Козодой упало не меньше сотни метеоров. Но в котловане лежал не камень из космоса, а яйцо, причем наполовину треснувшее. Абель тщательно изучила яйцо, но кроме трещины, проходившей по всей длине, других примет в находке не было.