«Пламенные моторы» Архипа Люльки
Шрифт:
– Мама, это тебе к празднику, – сказал он, – на другое у меня не хватило денег – там все так дорого.
Помнила всю жизнь об этом самом дорогом для нее подарке Галина Евгеньевна. Не забыл, наверное, этот случай и кандидат физико-математических наук Вячеслав Архипович Люлька.
Старшему сыну Володе первое время трудно давался русский язык, забыл он его, живя в оккупации. Пришлось нанять репетитора.
Потом он отлично учился в школе, окончил МГУ. Защитил диссертацию, стал Владимир Архипович Люлька физиком-теоретиком.
Изготовить малую серию
В отдел Люльки стали
В мае 1944 года наркомат дал одному из заводов указание изготовить малую серию – пять экземпляров двигателей С-18.
Люльковцы стали ездить на этот завод – сначала на трамвае, потом долго шли пешком. Завод, хотя и небольшой, но новый – механический цех, просторный литейный цех, сильное техбюро – все внушало надежду на быстрое освоение и постройку двигателя. Но вскоре выяснилось, что легкие сплавы на заводе не льют, а делать корпус быстроходных шестеренчатых передач не из чего. Люлька помчался в наркомат. Был издан приказ: силуминовое литье делать на другом заводе, шестеренчатые передачи – на третьем, а коловратные маслонасосы заказать ОКБ главного конструктора А.А. Микулина.
Микулин занимался постройкой своего двигателя, у него было немало собственных проблем, но приехавшего к нему с просьбой Архипа Михайловича он принял любезно и за изготовление насосов взялся.
Между тем чертежи С-18 постепенно передавались в производство. Один за другим включались в работу заводы, некоторые охотно, другие – с открытым недовольством. Основной заказ был размещен на заводе № 165, отданном в распоряжение отдела Люльки. Ему поручили изготовление основных узлов двигателя: компрессора, камер сгорания, турбины, а также сборку двигателя. На заводе до этого изготовлялась оснастка для авиационных предприятий – прессформы и приспособления, требующие особо высокой точности. Имелись и квалифицированные кадры. Все это как нельзя лучше способствовало успеху постройки двигателя и прежде всего изготовления сложных лопаток для компрессора и турбины.
– Завод встретил наш заказ с интересом, охотно взялся за дело, – вспоминал С.П. Кувшинников. – Да оно и понятно, наша новейшая техника выводила завод из вспомогательных в основное предприятие, выпускающее непосредственно авиационную продукцию. А часть вспомогательных узлов двигателей пришлось заказывать другому заводу – № 45, который без всякой охоты брался за это дело.
Комплект чертежей этих узлов для передачи заводу повезли Люлька и Комаров. Архип Михайлович, видимо, заранее почувствовал это «трудное место». Подшучивал над Комаровым, которому предстояло иметь дело с этим заводом, что тут его «съедят». Но встреча прошла гладко. Главный инженер Кононенко и главный технолог Чернышов (впоследствии директор завода) бегло просмотрели общие виды редукторов и блока маслонасосов, договорились с Люлькой о сроках изготовления. И Кононенко красным карандашом написал на перечне чертежей: «Изготовить пять экземпляров».
Но уже во второй половине следующего дня у Люльки раздался телефонный звонок.
– Архип Михайлович? Говорит Кононенко. Мы возвращаем вам чертежи.
– Почему?
– Они не соответствуют правилам оформления и не технологичны.
– Наши работники приедут к вам и исправят все, что вам не нравится или упущено нами.
– Здесь слишком много работы. Вам придется в наркомате отодвигать сроки, а заодно и поискать другой завод. У нас нет времени заниматься вашим изделием. До свидания.
Трубка засигналила отбой. Люлька вызвал помощников. Сидели, думали.
– Чуяло мое сердце. Впрямую отказать не решились, придрались к чертежам.
Люльковцы обратились за помощью к заместителю главного конструктора С.М. Грибову. Тот был суров на вид, но глянул в расстроенные лица люльковцев, смягчился, вызвал опытного технолога И.В. Кузовлева и вместе занялся просмотром чертежей и составлением перечня изменений. Конечно, люльковские чертежи в ряде случаев не соответствовали требованиям стандартов на авиационные моторы: посадки, допуски, шероховатости, герметичность – все не так. И хотя перечень замечаний получился длинный, Грибов позвонил главному технологу Чернышеву и под свою ответственность пообещал скорое исправление чертежей.
Несколько дней до десяти часов вечера сидели на заводе Е.В. Комаров, И.И. Жуков, Тася Мартынова и Вера Герасимова над оформлением листков изменения. Однажды поздно вечером, буквально в последний день работы над исправлением чертежей, когда большинство из них уже было согласовано с технологами, в комнату вошел Чернышов.
– Ну, как дела?
– Заканчиваем, Владимир Васильевич, – ответил Жуков.
– Да ну?
Стал смотреть чертежи, но найти ошибок не мог.
Много упреков от самых разных людей пришлось услышать люльковцам, прежде чем рассекли грохотом небо первые реактивные… Что делать? Рождалось новое, и раскол в мнениях был неизбежен…
Доводка – это сложные переживания
Вообще сотрудникам Люльки на излишнюю о них заботу пожаловаться было нельзя. Архипу Михайловичу многое приходилось «пробивать». Когда в НИИ делились какие-либо материальные блага, о сотрудниках отдела частенько пытались «позабыть», как о новеньких. Всякий раз Архип Михайлович включался в добывание для отдела чего-либо насущного. Весной в посевную кампанию он добыл верхушки картофеля, семена моркови, лука, свеклы, редиса, черной редьки. Ведь у отдела было целое богатство: поле вспаханной и боронованной земли. Все свободное время, а его оказывалось так мало, уходило на добывание дополнительного пропитания.
Сажали картошку и овощи всем коллективом. Работали по воскресеньям дружно и весело. Спорили, как всегда.
Архип Михайлович доказывал, что сажать картошку нужно глубоко, а окучивать редко. Его поддерживал Лусс.
– Это от лени, – возражал Козлов. – Картошку нужно часто ласкать мотыгой и поливать потом. Сажать будем мелко, а окучивать часто.
– Да шо вы меня, хохла, учите, Иван Федорович. Я картошку сызмальства сажаю.
– А что вы меня, Архип Михайлович, учите, когда я весь Урал картошкой засадил.