Пламенный клинок
Шрифт:
— Я тебе не правая рука, Гаррик, и не собираюсь пребывать в неведении. Ты ведь хочешь, чтобы я заплатила за доставку?
Гаррик на мгновение задумался. Похоже, она видит его насквозь, так почему бы не открыться ей? Мара ценит разум выше чувств и понимает, что жертвы необходимы. Кроме того, он только потратит время впустую, пытаясь убедить ее, что неведение лучше для нее самой. Она как никто не любила оставаться в неведении.
— Я расскажу, если поклянешься сохранить все в тайне.
— Клясться не буду. Но никому не расскажу, если только твой замысел не окажется таким, что его лучше выдать.
Гаррику пришлось удовольствоваться этим заверением, и он изложил ей свой план, не отводя глаз от бокала, где в красной влаге отражалось его лицо. Когда он договорил, то поднял взгляд и оторопел: у Мары навернулись слезы на глаза — у Мары, никогда не имевшей привычки плакать.
— Не время для слабости! — поспешно предостерег он. — Иного выбора нет.
Она расплылась в улыбке и смахнула слезы.
— Ты никогда не умел читать в сердцах, Гаррик. Мне не грустно и не страшно. Я плачу, ибо ты дал мне надежду, что моих учениц будут воспринимать наравне с мужчинами, а Оссия вновь заживет по оссианским законам. Я знала, Гаррик, что ты верен своим убеждениям, но не предполагала, насколько далеко ты готов зайти.
У Гаррика словно гора с плеч свалилась.
— Надо позвать остальных, — сказал он. — Я обещал ответить на их вопросы, и больше откладывать нельзя. Мне необходимо их доверие.
— Что ты им скажешь?
— То, что им нужно знать. Остальное они поймут потом.
— Потом, — повторила Мара с воодушевлением. — Потом все станет по-другому.
ГЛАВА 42
Они собрались в гостиной, задернули шторы и заперли двери. Все расселись по местам и воззрились на Гаррика. Настенные светильники отбрасывали на их лица таинственные отблески.
— Вот мы и здесь, — сказал Гаррик.
Арен почувствовал предательскую дрожь. Все происходило именно так, как повествуют сказания. Теперь они заговорщики, собрались обсуждать тайные замыслы. Кейд, сидевший рядом с ним на вычурном неудобном диванчике, от волнения беспрерывно ерзал.
Всего их было семеро. Помимо Гаррика и Кейда, присутствовала хозяйка дома, Мара, строгая худощавая женщина с седыми волосами. Граб устроился в кресле, закинув ногу на подлокотник и глодая крылышко индейки, которое прихватил с обеденного стола. Фен с отчужденным и замкнутым видом прислонилась к стене, скрестив руки на груди. Арен на миг задержал взгляд на ее лице, а потом посмотрел на Киля, который, сгорбившись, с пустым взглядом сидел на стуле. Плечи криволомца обвисли, глаза ничего не выражали. После Ракен-Лока он почти не разговаривал. Арен еще не видал человека, настолько задавленного тяжкими мыслями.
Не хватало четверых. Вика лежала в постели, а Скирда, без сомнения, спала у нее в ногах: собаку впустили к друидессе, как только саму ее устроили по возможности удобно. Арен, как и остальные, беспокоился о Вике, но ее состояние улучшалось, и это вселяло надежду. Харода и Орику не пригласили вовсе, и они предпочли остаться в саду, где сардка упражнялась в игре на лютне. Арен испытывал легкую неловкость — они проделали вместе долгий путь, — но понимал, что необходимо соблюдать секретность.
— Я требовал от вас многого, — начал Гаррик. — Пожалуй, большего, чем имел право. После Солт-Форка казалось, что все погибло. Потом до нас дошли известия о бракосочетании принца и назначении нового лорда-проектора. С той поры некоторые из вас следуют за мной, претерпевая потери и невзгоды. Другие присоединились по дороге, несмотря на мои попытки этому воспрепятствовать. — Он взглянул на Арена. — Все эти дни я держал вас в неведении. Но настало время, когда веру следует вознаградить, поэтому я открою вам свой замысел.
Кейд выпрямился и с горящими глазами кивнул Арену, который усмехнулся в ответ. Они знали, что Гаррик собирается захватить Пламенный Клинок. И давно мечтали выяснить, как именно он намерен это сделать.
— Через девять дней принц Оттико Кроданский и принцесса Соррель Харрийская вступят в брак, — продолжал Гаррик. — Союз Кроды и Харрии обезопасит северную границу Оссии, позволив им крепче зажать в тиски нашу страну. Это последняя возможность поднять народ на борьбу. Символ нашей независимости, символ самой Оссии, похищенный у нас тридцать лет назад, возвращается, чтобы попасть в руки к новому лорду-протектору, наследнику императора. Будь я проклят, если это допущу.
— Пламенный Клинок! — воскликнул Граб с набитым ртом.
— Пламенный Клинок, — повторил Гаррик, и его лицо посуровело. — Он знаменует собой милость Воплощений, и если мы его захватим, к нам стекутся целые толпы. Мы вернем себе нашу страну!
Арен почувствовал прилив гордости и на сей раз не пытался его подавить. Даже мальчишкой, которого приучали во всем подражать кроданцам, Арен питал благоговение к Пламенному Клинку. Ведь он был сыном Оссии.
— Хаммерхольт находится отсюда в шести лигах. Именно там должно состояться бракосочетание, — продолжал Гаррик. — Это самая неприступная крепость Оссии, но празднование повлечет за собой суматоху: сотни мастеровых, гостей и слуг будут передвигаться туда-сюда. На днях там соберутся почти все кроданские руководители Оссии, чтобы встретить своего нового лорда-протектора и благополучно передать ему власть над нашей страной. Мы полагаем, что Пламенный Клинок уже в Хаммерхольте: его тайно доставили из Фальконс-Рича какое-то время назад. С приближением свадьбы кроданцы усилят бдительность до предела. Поэтому надо выкрасть Пламенный Клинок за несколько дней до бракосочетания.
— Но как мы проникнем внутрь? — не сдержался Арен.
— Вы — никак, — ответил Гаррик. — Никто из вас не проникнет внутрь. Только я.
Арену словно отвесили пощечину. Он уже настроился, что примет участие в деле, будь то дерзкое похищение или яростная схватка. Мальчишка, сидевший внутри него, по-прежнему верил, что станет героем, о котором Кейд когда-нибудь поведает свету. Всего несколькими словами Гаррик убил эту мечту.
— Поставлять вино императорскому семейству имеет разрешение только главный виноторговец из Моргенхольма, — продолжал Гаррик, не замечая страданий Арена. — Известно, что на столе принца будет амберлинское: одна из немногих вещей, которые нравятся ему в нашей стране. Вскоре в Хаммерхольт отправятся несколько повозок с амберлинским из столичных погребов. В одной из них буду я.