Пламенный клинок
Шрифт:
— Да пребудут с тобой Воплощения, — в один голос произнесли Кейд и Вика. Фен еле слышно повторила за ними напутствие.
Гаррик вместе с Килем спустились по лестнице, и Арен уставился в опустевший дверной проем. Насколько иначе все могло сложиться, если бы он с самого начала узнал правду о Полом Человеке. Решено: после возвращения Гаррика он начнет все сначала.
Но на лице у Вики промелькнуло подозрение, и Арен понял: она заметила то, чего не заметил он.
— Что такое? — спросил он.
— Ничего, — солгала она.
ГЛАВА 51
Ночь выдалась безлунная, и проплывавшие облака омрачали сияние звезд. Повозка катилась по спящему городу, время от времени проезжая через островки света, который отбрасывали фонари. В том месте, где заканчивались Верхние улицы и начинались столь же роскошные улицы Консортовой возвышенности, Клия остановила лошадей. Дальше предстояло идти пешком.
Гаррик и Киль вылезли из повозки, оба с мечами на поясе. Прятать оружие не было смысла: если их увидят в столь поздний час в богатом квартале, никакие уловки и пропуска не спасут. В случае угрозы ареста они попытаются отбиться, но лучше все-таки остаться незамеченными.
Клия взмахнула вожжами, и повозка покатилась прочь. Гаррик и Киль остались одни во мраке. Издалека до них донесся печальный звон большого колокола Брау-Тама.
— Седьмой колокол тьмы, — сказал Гаррик.
Они зашагали по Консортовой возвышенности; местность резко забрала вверх, и широкие, засаженные деревьями проспекты сменились извилистыми улочками. Узкие, но высокие дома теснились фуг к другу, их перемежали садики, огражденные каменными стенами. Сквозь редкие освещенные окна виднелись сверкающие люстры и затейливая лепнина, клавесины и обеденные столы, стены, по кроданскому обычаю выкрашенные в пастельные тона.
Они поспешали к винодельне, где была назначена встреча с Вильхамом и его людьми. Всю дорогу Киль почти не говорил, и Гаррик был ему благодарен.
Его удручало, что лучший друг стал для него обузой, но не было смысла отрицать правду. Киль вымотался, утратил душевное равновесие и прежнюю храбрость, стал растерянным, много пил. Его решение вернуться домой выглядело настоящим самоубийством; хуже того: оно ставило под угрозу все, к чему они стремились. Его схватит Железная Длань, и под пытками он назовет имя Мары и ее местожительство. Они лишатся своей самой богатой благотворительницы. Маре придется скрываться, имущество у нее отберут.
На такой риск Гаррик пойти не мог, поэтому Киля поджидали люди, которые схватят его и будут держать в безопасном месте — если понадобится, то в оковах, — пока он не перестанет представлять угрозу. Он не попадет домой ни завтра, ни в ближайшее время.
Гаррик заставил Вильхама поклясться, что Килю не причинят вреда, хотя сомневался, что тот сдержит слово. Вильхам полагал, что надежнее всего хранят молчание мертвецы. Но Киль не оставил им выбора: под угрозой оказалось нечто большее, чем родственные чувства отдельного человека. Киль не понимал, что порой необходимо чем-то жертвовать. А Гаррик понимал.
— Помнишь старого Щелкуна? — вдруг спросил Киль.
Гаррик нахмурился. Странно в такое время заводить подобные разговоры, но, пожалуй, и впрямь пришел черед воспоминаний. Ведь они с Килем видятся в последний раз.
— Конечно, помню, — ответил он. — Чудовищный был кит. Раскусил пополам баркас Раллена, а самого его слопал. Целый год наводил ужас на Прорезь.
— А помнишь тот день, когда мы его впервые увидели?
— И это помню. — Гаррик слушал его вполуха, больше озабоченный тем, чтобы не попасться на глаза стражникам. Среди узких тесных улочек ничего не стоило наскочить на патруль.
— Близился шторм, — продолжал Киль. — Уже вздымались волны, и тут Джад заметил его. Невдалеке, по правому борту. На боку отметины от гарпунов… а огромный какой! — На губах у Киля промелькнула слабая улыбка.
— Да, то был старый Щелкун, — кивнул Гаррик. — Мы как раз направлялись в порт, но ты заставил нас повернуть навстречу буре.
— Какой же я был безумец, — усмехнулся Киль. — Мне не терпелось угодить в объятия к Сарле. Бросить вызов самому страшному, что только могло послать море. Только бы почувствовать себя свободным. Только бы не возвращаться домой.
— И все мы это знали, — подхватил Гаррик. — С тобой выходили в море только самые отчаянные. Все мы были безрассудны, с презрением относились к жизни. И это нас роднило.
— Грянул шторм и завыл, точно мертвец, вставший из гроба. — На лице у Киля появилась свирепая ухмылка. — Дождь пронизывал тело ледяными иглами, уши лопались от грома! Мы опять увидели старого Щелкуна, он держался прямо перед нами, не позволяя себя нагнать. Словно вел нас в самое сердце бури.
— Кеба смыло волной, — увлеченно продолжил Гаррик, захваченный воспоминаниями. — Корабль мотало из стороны в сторону, так что мы не чаяли остаться на плаву. Мы не сумели бы спустить баркас, даже если бы постарались. Ты велел нам держать гарпуны наготове. Предупредил, что рано или поздно кит развернется и устремится на нас. — Он остановился, и его горячность иссякла. — Но потом ты передумал. Приказал повернуть обратно и прекратить погоню, чтобы вернуться в порт целыми и невредимыми. Мы так и поступили, а старый Щелкун уплыл, и история кончилась ничем.
Вдруг Киль остановился и предостерегающе поднял руку. Впереди, в переулке, виднелись четверо кроданских солдат, беспечно беседующих друг с другом.
Гаррик еле слышно выругался. У Вильхама времени было в обрез, и они договорились встретиться вскоре после седьмого колокола тьмы. Патруль перекрывал дорогу к винодельне и явно не собирался уходить.
Киль указал вверх по склону, где виднелся поворот в еще один переулок, и шепнул:
— Пожалуй, лучше направиться в обход.
Гаррик хмыкнул, выражая согласие. Напоследок взглянув на солдат, они скользнули в переулок, извилистый и такой узкий, что пришлось идти гуськом.
— Не то чтобы ничем, — проговорил Киль, шедший вторым.
— О чем ты?
— Ты сказал, та история кончилась ничем. Это не так. Мы не поймали Щелкуна, зато остались живы и вместе прошли еще через много историй.
Гаррик с трудом понимал, к чему он клонит, и разговор начинал его раздражать. Вид кроданского патруля напомнил ему, что сегодня есть дела поважнее, чем предаваться воспоминаниям.
— Знаешь, почему я тогда повернул назад? — спросил Киль.
Гаррику было все равно, но он рассудил, что проще выслушать Киля до конца.