Пламенный клинок
Шрифт:
Ей стоило бы покинуть отряд после Солт-Форка. Стоило давным-давно пойти собственной дорогой. Но ведь мир так широк, и в нем столько людей. Она же никого не знала и не умела заводить друзей. Единственный дом, который у нее был, оказался для нее потерян. Выжить в этом мире она могла, а вот жить…
Гаррик, Киль и она. Всего трое, чтобы взяться за почти невыполнимое задание — похитить Пламенный Клинок. Скоро ли все они закончат как Осман?
Она закрыла глаза, вспомнив, как он исчез среди пылающего света, сдавленный мерзким щупальцем.
«Иди к востоку, — подумала она. — Иди к востоку и продолжай путь. Забудь их. Иначе, когда они погибнут, ты погибнешь вместе с ними».
Но она сомневалась, что у нее хватит смелости уйти.
К гребню кряжа она подползла на животе. Только отъявленные глупцы и отчаянные герои встают в полный рост на вершине скалы, откуда их видно за несколько лиг, а она знала, что страхоносцы могут по-прежнему охотиться за ними.
Перед ней за обрывом до самого горизонта простирались горы, местами переходящие в холмы. Вдалеке извивались реки, позлащенные восходящим солнцем. В ясную лазурь вонзались вершины гор, а утренняя мгла смягчала резкие грани мира безмятежной янтарной дымкой.
Солнечный свет упал на лицо Фен, и ее сердце воспрянуло. Новый рассвет, новое начало, новая надежда. Каждодневное чудо.
В тени холмов она заметила извилистую дорогу и пробежалась по ней взглядом. Невдалеке к северу находилось здание, большой трактир; в окнах горел свет, а из труб подымались клубы дыма.
Горячая еда, горячая баня, крепкий эль, теплая постель. От этих мыслей у Фен закружилась голова. Они доберутся туда к вечеру, если поскорее снимутся с места. К ночи они позабудут все тяготы и, по оссианскому обычаю, выпьют за своих павших товарищей. Пожалуй, когда-нибудь она покинет Гаррика и Киля и направится восвояси, но это решение лучше перенести на другой день.
Товарищи уходят. Скорбь уходит. Все уходит со временем.
Живот забурчал в предвкушении; Фен спустилась с кряжа и поспешила вниз, чтоб передать остальным добрые известия.
Когда они добрались до трактира, уже вечерело и на горы у них за спиной ложился золотистый свет. Солнце отражалось в ромбовидных стеклах решетчатых окон. Трактир представлял собой неуклюжее двухэтажное строение из камня и дерева с поскрипывающей на холодном ветру вывеской «Привал разбойников». Под названием были вырезаны два скрещенных меча и мертвая голова о двух лицах.
— Ну что ж, выглядит зловеще, — заметил Кейд, пока они брели к трактиру, сбив ноги в кровь и изнемогая от усталости.
— Граб сказал бы, что заведению впору зваться «Верная смерть», но это не помешает Грабу войти внутрь, — с жадным предвкушением объявил скарл.
— Бояться нечего, — успокоил их Киль. — Все разбойники давно сгинули. Трактир назван в память о битве на Алых холмах, которая произошла неподалеку.
Это показалось Кейду смутно знакомым, но на сей раз у него не нашлось подходящей истории.
— Ничего такого не припомню.
При мысли о предстоящем ночлеге у Киля поднялось настроение, и он с радостью сам обо всем рассказал:
— Случилось это еще во времена Падения, когда рухнула Вторая империя и принялись бесчинствовать варвары. Мадрах Камнезуб был военным вождем клана брунландцев, творивших набеги на Восточную Оссию. Один из набегов оказался неудачным, погибли двое сыновей Мадраха. Он поклялся, что возьмет весь свой клан и пройдется до самого побережья и обратно, в отместку разоряя все на пути.
Они свернули с дороги и направились по выложенной камнем подъездной аллее, которая через арочный проем вела в окруженный галереями внутренний двор. Вика подозрительно озиралась по сторонам.
— В ту пору, — продолжал Киль, — повсюду развелось множество военных вождей, и в Оссии самым грозным считался Баггат Жестокий. Его земли находились прямо на пути у Мадраха, поэтому когда Баггат прослышал о его клятве, то собрал собственный клан и двинулся навстречу войску Мадраха. Неизвестно, кто одержал победу, но крови пролилось изрядно, и ни о Мадрахе, ни о Баггате больше не слышали. Они уничтожили друг друга. — Он обвел рукой вокруг: — В здешней земле полно трупов.
— «Привал разбойников», — задумчиво произнес Кейд. Теперь это название обрело смысл. Он уже сочинял более жуткую версию этой истории, чтобы блеснуть ею в дальнейшем.
— Я и не предполагала, что ты хранитель преданий, Киль, — усмехнулась Вика. — Откуда ты все это знаешь?
— Я бывал здесь раньше, — пояснил Киль. — Мне рассказал трактирщик.
Вика засмеялась. Она уже значительно оправилась после встречи с чудищем в Скавенгарде. День ото дня ее движения становились увереннее, и она уже не бормотала себе под нос. Услышав поутру, что они направляются в трактир, она смыла в ручье свою раскраску, спрятала друидские обереги, а посох обернула тряпьем. Теперь она больше напоминала обычную странницу, нежели друидессу.
Они вошли в мощенный булыжником внутренний двор. В стойлах фыркали лошади, в воздухе пахло сеном и навозом. Несколько конюхов запрягали в телегу серую кобылу, а пара-тройка постояльцев, опершись на перила галереи, лениво наблюдали за происходящим внизу.
Коренастый паренек с заранее хмурым лицом вышел навстречу новым гостям, вытирая ладони о штаны. Гаррик вытащил из походной сумы золотой полуфалькон.
— Нам нужны ночлег, горячая баня и ужин на семерых.
Скирда недовольно тявкнула.
— На восьмерых, — исправился Гаррик. — Сдачу оставь себе.
Паренек мигом просиял.
— Да, господин. У нас есть кроданская и оссианская бани…
— Оссианскую, — перебил Гаррик. — Ведь это наша страна, верно?
В этих словах сквозила крамола, и паренек заволновался, украдкой оглядевшись по сторонам, как будто Железная Длань могла высунуться из ниоткуда.
— Все устрою, господа, — пообещал он и поспешил прочь.
Киль поднял брови, удивляясь щедрости со стороны Гаррика.