Пламенный клинок
Шрифт:
— Мы прошли трудный путь, — сказал тот. — Сегодня пируем в память павших.
Арен застонал от удовольствия, когда погрузился в ванну и затекшие мышцы пропитало тепло. Ни одно удовольствие еще не доставалось ему с таким трудом; ни один поцелуй Соры не казался таким сладостным.
— О Девятеро, как хорошо! — выдохнул Киль, опускаясь в огромную деревянную лохань, которую все они делили. — Думал, никогда уже не вымоюсь дочиста.
Арен смотрел на криволомца сквозь поднимавшийся пар. Черный вытатуированный кракен протягивал щупальца по его крепкому безволосому торсу. Рядом отмокали Гаррик, Кейд и Граб, сидевшие на скамье вдоль борта лохани. Арен сотни раз видел Кейда голым, но теперь это был уже не мальчишка, с которым они в начале лета охотились за варгиней. В кроданском лагере Кейд порядком исхудал, хоть и остался широкоплечим. А когда Гаррик снял боевое облачение, оказалось, что все его тело, покрытое густым волосом, исполосовано десятками шрамов, ни один из которых, впрочем, не сравнился бы со сморщенным рубцом поперек горла. Граб оказался приземистым и пузатым, и его татуировки наконец открылись взгляду во всей полноте. Его тело напоминало живописное полотно; портила картину лишь черная полоса поперек лица.
Щепетильные кроданцы мылись поодиночке, но оссиане почти все делали сообща и не стыдились своего тела. Нагота не казалась им чем-то особенным, и они находили странным, что соседи так беспокоятся на этот счет. Они мылись целыми семьями, а в каждом оссианском городе имелись общественные бани; более того, в старину оссиане порой отказывались заключать торговые сделки в каких-либо иных местах. У них была пословица: «Не узнаешь душу человека, покуда не увидишь его голым». Лишенные любых убранств, там все становились равными, а кроме того, бани оставались одними из немногих мест, где почти невозможно было встретить кроданца.
Мужчины занимали одну половину лохани, Вика сидела напротив, а Скирда свернулась калачиком на полу неподалеку. Бани чаще были смешанными, женскую и мужскую половину разделяла веревка или — как здесь — скромная бороздка на полу.
Арена приучили считать мытье по оссианскому обычаю чем-то неприличным. В Кроде только блудницы и простолюдинки выставляли свою плоть напоказ. Но, как бы он ни восхищался кроданскими обычаями, мытье в одиночестве казалось ему скучным, к тому же трудно избежать совместного мытья и купания, когда большинство твоих друзей оссиане и живут у моря. Теперь, когда он отмокал в воде, такой горячей, что впору было сварить угря, а по вискам струился пот, он недоумевал, как вообще можно мыться по-другому. Вместе они преодолели все трудности; будет правильно, если и отдыхом они насладятся вместе.
«Впервые за всю жизнь я могу расслабиться», — подумал Арен.
Лицо еще болело от побоев, нанесенных Гарриком, но не так сильно, чтобы испортить ему настроение. Он исполнил обещание, данное Кейду, провел его сквозь все ужасы и лишения. Мир обошелся с Ареном хуже некуда, но он все преодолел. И теперь ощущал глубочайшее спокойствие, неведомую прежде уверенность в себе.
Позади раздался всплеск: это Фен окатила себя водой. Купальщики должны были вымыться до того, как погрузятся в лохань; для этого в бане имелись каменный желоб и колодец, возле которого наготове стояли ведра с ледяной водой из подземного ручья. Когда Фен залезла в лохань, Арен отвел взгляд и тут же подивился, как быстро воображение само все дорисовало. Обычно он мечтал о веселых, соблазнительных и фигуристых девчонках — полной противоположности Фен; но, пусть он и совладал с желанием посмотреть на нее, для этого понадобилось усилие воли.
Чтобы отвлечься, он повернулся к Кейду:
— Мне кажется, я мог бы никогда не вылезать из этой бани.
— А? — откликнулся тот. Словно завороженный, с расслабленным выражением на лице, он уставился на Фен, нырнувшую в лохань рядом с Викой.
Арен понизил голос до шепота:
— Тебе никогда не говорили, что пялиться на людей в бане — дурной тон?
Кейд обиженно насупился.
— Я задумался, вот и все.
— Не сомневаюсь. А что стало с Астрой? Помнишь такую?
— А что стало с Сорой? — язвительно парировал Кейд. — Помнишь такую? Квадратноголовую девку, которая держала тебя на привязи, хотя непонятно, что ты в ней нашел.
Арен усмехнулся.
— Что было, то было. Думаю, обе они остались в прошлом. И сам Шол-Пойнт остался в прошлом. Теперь надо смотреть в будущее, а оно переменчиво, словно водный поток. — Для наглядности он помахал рукой в воздухе, всколыхнув пар, но внимание Кейда уже переключилось обратно на Фен.
Арен умолк. Он понял, что его друг влюбился по уши. Кейда было уже не спасти.
Фен заметила, что Кейд не сводит с нее взгляда, и холодно посмотрела ему прямо в глаза, а он ответил ей простодушной улыбкой.
ГЛАВА 32
— Ну, значит, король призвал Джоспера к себе во дворец и принял его в тронном зале в присутствии всех вельмож. — Кейд отхватил кусок куриной ножки, которую держал в руке, слегка поерзал на месте и оглядел слушателей. Еще не прожевав, он театрально возвысил голос, изображая короля: — «Ты сразил драккена, разорявшего мою страну, восстановил мое благосостояние и избавил меня от вероломного сводного брата! Проси, и я исполню любую твою волю! Титулы! Замок! Сундук золота!»
За неимением салфетки Арен утер губы рукавом. Набив живот до отказа и изрядно выпив, он преисполнился благодушия. Стол перед ним загромождали тарелки, на которых еще недавно лежали запеченные голуби, хрустящий бекон, рассыпчатая картошка с растрескавшейся кожицей, теплый хлеб и сало, сыр, яблоки и соленья. Теперь от всего этого мало что осталось. Остальные расслабленно откинулись на стульях, насытившись и повеселев от эля, готовые слушать историю о Джоспере, Рассветном Страже. Только Граб отвлекся, с чудовищным усердием уплетая свиную рульку, запеченную в повидле.
— «Мой государь!» — воскликнул Кейд. Изображать хмельное лопотание Джоспера ему удавалось особенно убедительно, потому что особо притворяться не приходилось. — «Все это я совершил, не спорю, но отнюдь не по собственному почину. Видишь ли, мясной пирог, который остужался у меня на подоконнике, похитил исполинский ворон. И все подвиги я совершил с единственной целью: отобрать мой чудесный пирог у этого пернатого чучела! Поэтому, если ты желаешь исполнить любую мою волю, пусть будет так: отряди мне сотню человек, и я отыщу этого ворона, заставлю его расплатиться за все злодейства и отниму пирог, который так долго ускользает от моих челюстей!»
Киль ухмыльнулся, а Вика хихикнула, но Арен знал, что сами смешное еще впереди.
— Тут король опешил, — продолжал Кейд. — «Но ведь с тех пор, как начались твои поиски, минули год и один день! — промолвил он. — Пирог наверняка съеден, а если и нет, он зачерствел настолько, что сама Каменная Матерь обломает о него зубы. Если ты прекратишь свои поиски, я отдам тебе в жены мою младшую дочь Алессу. Ее красота известна всей Пламении, тебя восхитит ее ум, а ее изящество, как говорят, посрамляет звезды».