Пламя Феникса
Шрифт:
Тьма будто бы сгущалась на этом уровне, света здесь было совсем мало, а струился он от первой лестницы. Сострадание. Наверное, не так уж сложно пройти это испытание и попасть на восьмой уровень, но почему там не было ни одной лестницы? Кто это придумал? А может, Кинова обманывала ее? Лали всегда отличалась излишней чувствительностью, а с недавних пор сопереживала даже неугомонным духам! Она бы смогла быстро перейти наверх, но…
Она двинулась дальше, все еще обходя змей, а не ступая на них. Хорошо, что они не норовили укусить и выглядели вполне себе мирно. Совсем как ее демон. Грозный только
Первый квадрат порока, на который она ступила, искрился, как черный песок. Тщеславие. Сначала ничего особенного не происходило, но спустя несколько мгновений эта мерцающая пыль под ногами взвилась в воздух, ложась ей на плечи, сплетаясь в удивительной красоты платье с золотой вышивкой. Костюм Императрицы. Лали всегда хотела стать такой, она восхищалась Юви, но втайне мечтала… занять ее место. От нахлынувших на нее воспоминаний она схватилась за голову и обнаружила на ней… корону.
По ноге что-то скользнуло – это змея обвилась вокруг щиколотки, готовая утянуть ее в пропасть порока. Лали быстро опомнилась, вспоминая, кто она и что здесь делает. Она хотела сорвать корону со своей головы, но та не поддавалась – слишком тяжелая, она клонила Лали к земле. Девушка опустилась на колени. Стоило коснуться рукой квадрата, как змея подползла и к ее руке.
– Давай же, проклятая корона! Я не хочу быть императрицей! Мне этого не нужно! – сердито выкрикнула Лали и вдруг поняла, чего хотела на самом деле. Вовсе не королевских регалий, не того груза ответственности, что лежал на плечах правителей – все это было ей не по зубам. Внимание, почтение, любовь.
Все восхищались и любили Юви, вокруг нее вращалось все и вся в Ремесисе. И Лали тоже хотелось сиять, как солнце, чтобы другие приходили погреться в ее лучах. Стоило ей снять с себя корону, и на плечах полегчало. Она освободилась от змей и шагнула дальше. Тут же все ее терзания закончились.
Впереди ожидали еще две клетки порока. «Я справлюсь», – подумала Лали и решительно шагнула вперед.
Неповиновение. О да, это было ей знакомо, но вместе с тем все всегда заканчивалось послушанием.
Оказавшись на квадрате порока, Лали попала в воздушный поток и еле удержалась на ногах. Здесь не за что было зацепиться, а рядом с ней вдруг образовалась огромная дыра, которая грозила утянуть ее вниз. Вихрем ворвались воспоминания:
«Лали, зачем ты забралась на дерево! Слезай скорее, пока что-нибудь не сломала!» Лали перепрыгнула с ветки на ветку и повисла вниз головой, как ловкий зверек. Ветка хрустнула, но вот Виктор уже подхватил непоседу. «Ты могла упасть», – побранил ее брат. «Но не упала же! – хихикнула Лали. – У меня ведь есть ты! Я просто хотела научиться летать!»
«Лали, зачем ты нарядилась в мое платье? – взвизгнула Ксиу, увидев ее замотанной в свое любимое шелковое платье. – Не бери больше мои вещи!» «Ты жадина!» «Это мое, Лали! Нельзя вот так залезать ко мне и брать все, что тебе вздумается!»
«Ты порвала новое платье! – ахнула мама. – А коленки! Только посмотри на свои коленки! Лали, ты же принцесса. А принцессы так себя не ведут». «Тогда я не хочу быть принцессой! Это скучно!»
«Папочка! Папочка! А можно я покатаюсь на облаке?» «Только совсем недолго, если твоя мама узнает, то убьет меня». «Я не хочу, чтобы ты умирал. Я могу и не кататься». «Глупая ты моя девочка, вот, иди, я сделаю для тебя самое мягкое облако. Просто не говори ничего маме, хорошо?» «Конечно, папочка! Я так тебя люблю!»
На глаза Лали навернулись слезы. Она была так счастлива в детстве. И папа всегда потакал ее шалостям. Будучи повелителем стихий, он частенько брал ее с собой прогуляться по городу на воздушных потоках, пока однажды их все-таки не застала мама. Скандал был такой, что дрожал весь дворец. Но Лали уже все меньше помнила отца, даже самые сладкие воспоминания выветривались из памяти, оставляя на сердце тоску.
И вот пришел момент из недавнего прошлого: она стоит под дверью кабинета и слышит, как брат говорит о своем намерении выдать ее замуж.
«И ты даже не поинтересуешься, чего хочет сама Лалибэй? Просто политический союз – и ничего больше? Не позволишь ей испытать ту любовь, что есть у нас, Виктор?» «Она единственная, кто справится с этой ролью. Мы должны укрепить наши позиции и подарить Мартиму королевское дитя…»
Она собиралась ворваться в кабинет и громко заявить о том, что любит Роши и не согласна на брак, но не решилась. А сейчас поняла, что стоит отпустить желание действовать всем наперекор… и просто смириться.
«Я принимаю твою волю, брат», – мысленно прошептала Лали, осознавая, что висит над пропастью, поддерживаемая лишь воздухом. И на самом деле смирилась с тем, что ей уготовано куда большее, чем она могла представить. Возможно, Лали была тем звеном, которое свяжет две страны, находившихся на грани войны, и сдержит фениксов. Если она станет супругой одного из принцев, все может обернуться в ее пользу.
Воздух замер, а в следующую секунду ее выкинуло из вихря на твердый каменный пол. Лали быстро пришла в себя. Смирение придало ей решимости, и она, не теряя времени, ступила на последний квадрат порока на этом этаже – Искушение.
Внезапно серый пол вспыхнул алым, и Лали стало жарко. Точно так же ее лихорадило после прикосновения к силе.
«Дотронься до меня», – будто шептала она.
Но вот кто-то подошел к Лали со спины, поймал ее в крепкие объятия, сдавил шею. Вместо того, чтобы испугаться, она запылала сильнее, излучая жар и поглощая его. Человек плотно прижал Лали к себе, склонил голову к ее плечу и прикусил. Аромат терпкой сладости и лаванды наполнил все ее тело, захлестнул, она хотела вздохнуть, но с губ сорвался лишь прерывистый возглас.
Его руки спустились ниже, лаская ее, а шею оплетала тонкая лента, будто удерживающая ее, не дающая выбраться из пленительных объятий.
– Кто ты? – выдохнула Лали, сгорая от стыда и желания. Вокруг раздался смех, женский смех, будто ее окружала целая толпа.
– Я твое Искушение, – сказал человек и развернул Лали к себе.
Она уставилась в фиолетовые глаза, темный силуэт со светлой короной волос выделялся на фоне пламени, в котором она могла рассмотреть лица множества женщин.