Пламя и крест. Том 1
Шрифт:
Замок Юнглинстер возвышался на вершине холма подобно каменному великану, гордо озирающему в окружающие его долины. Эта твердыня не была спроектирована архитектором с утончённым вкусом, придерживающимся новомодных веяний. Здесь всё дышало простотой. И именно в этой простоте крылась сила, ибо замок напоминал сжатый для удара кулак. Вокруг цилиндрического донжона и квадратной жилой башни поднимались две полосы толстых стен, из которых вырастали небольшие башни для лучников. И ещё одно инквизитор увидел весьма отчётливо. На вершине стены, со стороны ведущей на холм дороги, торчал надетый на пики ряд голов. Так, похоже, Людвиг Бастард отблагодарил
Они поднимались по вымощенной дороге, ведущей к замковым воротам. Дорога была извилиста, но достаточно широка, чтобы по ней без труда могли проехать две конные повозки. Ловефеллу только не нравилось то, что в нескольких местах у дороги росли густые кусты, тянущиеся вниз и вверх по каменистому склону. Трудно не заметить, что они создавали идеальное место для подготовки засады на невнимательного путешественника. Инквизитор, правда, не думал, что кому-то захотелось бы прятаться неподалёку от рыцарского замка, когда в окрестностях было столько мест для грабежа, но, с другой стороны, разве не именно здесь и можно было застать врасплох беглецов, направляющихся в Юнглинстер? Разве не здесь можно было захватить людей, которые с остатками имущества подошли к единственному безопасному оазису в окрестностях? Хотя, несмотря на свои подозрения, у него не было другого выбора. Приходилось ехать дальше, хоть бы и оказалось, что в зарослях их подстерегает вся крестьянская армия. Он только сильнее обнял девочку, так сильно, что она аж болезненно взвизгнула, и наклонился в седле.
– Смотри внимательно, – вполголоса приказал он черноволосому, – и скажи, если только увидишь что-то подозрительное.
Почти в тот же момент рядом с его плечом просвистел камень, попав лошади прямо в лоб. Одновременно он услышал болезненное ржание коня и рёв нескольких глоток. Краем глаза он увидел, что из зарослей вывалились несколько крестьян и теперь несутся в его сторону что есть сил. У одного в руках были вилы, у второго - дубинка, у третьего, похоже, топор... Ещё один камень на два пальца разминулся с головой Ловефелла. И тогда, к сожалению, его натренированный и послушный жеребец поднялся на дыбы. Инквизитор крепче схватил поводья, чтобы обуздать коня, но лошадь боком врезалась в парня. Тот потерял равновесие и упал на дорогу. Ловефелл не успевал его спасти. Он ударил лошадь шпорами и галопом помчался в сторону замка, левой рукой крепко прижимая к себе девочку. Она была важнее всего, и её следовало спасти любой ценой. Но он сделал единственное, что мог, чтобы помочь парню. Он потянулся к копью, покачивающемуся у седла, развернулся, размахнулся, прицелился и бросил. Бросил так, чтобы оно воткнулось в землю рядом со щекой лежащего на краю дороги черноволосого.
– Так-то ты отплатил за мою доброту, сукин сын?! – Заорал он достаточно громко, чтобы быть уверенным, что его услышали все вокруг.
А потом снова пришпорил коня и, склонившись в седле, помчался к воротам замка. Рядом с его ухом вжикнула стрела, но после этого он уже знал, что и он сам, и Анна-Матильда, теперь в безопасности.
У Людвига Бастарда были пламенно-рыжие волосы, орлиный нос и неприятные шрамы на левой щеке. Он восседал в высоком изукрашенном кресле, рядом с ним на подобном кресле сидела высокая женщина с кротким лицом юной Мадонны и высоко уложенными волосами цвета воронова крыла.
– Приветствую вас, господин Людвиг, и вас, госпожа, и от всего сердца благодарю
– Так предъявите, – приказал Бастард.
Инквизитор нагнулся, вытащил нож и осторожно разрезал голенище сапога. Вытащил плотно свёрнутые в рулончик императорские документы. Он вручил их слуге, который затем передал бумаги Людвигу. Бастард внимательно изучил письмо.
– Милостивый Государь просит оказать вам помощь, так скажите, как я могу это сделать, – сказал он без лишних предисловий, когда ознакомился с документом.
– Дайте мне денёк отдохнуть и, по милости своей, приютите в замке, ребёнка, которого я вывез из пожара. Эта девочка – Анна-Матильда Витлебен, последняя из рода...
– Так значит, Лотар мёртв, – мрачно заключил Бастард. – А ещё в прошлом месяце мы охотились вместе. Господи, прими его в Царство своё. – Он размашисто перекрестился.
– И да осияет его свет вечный, – добавил Ловефелл. – Жена и две старшие дочери также отправились уже к свету Господню, – добавил он чуть позже.
– Вы видели это своими глазами?
«Интересно, что бы он сделал, если бы я сказал ему, что ел жареное мясо барона», – мелькнула у инквизитора мысль. – «Наверное, он и меня прикажет изжарить на вертеле, а может, даже заставит меня отведать собственной плоти».
– Имел такое несчастье, – подтвердил он, склонив голову.
– Расскажите, – коротко приказал Людвиг.
– Простите. – Инквизитор направил взор на даму, сидящую рядом с Бастардом. – Но я бы предпочёл ознакомить вас с этой печальной историей с глазу на глаз.
– Расскажите, – отозвалась дама звучным голосом, – не обращая внимания на слабость моего пола. Уверяю вас, вы не расскажете ничего, чего бы мы не слышали раньше от других беглецов.
Ловефелл, поставленный перед необходимостью, изложил всё, что видел, стараясь, однако, осторожно подбирать слова, учитывая присутствие женщины. Впрочем, даже, осторожно рассказанная история оказала устрашающее воздействие на людей, для которых не было обыденным соприкосновение со столь ужасной жестокостью.
– Боже, Боже, Боже... – прошептала дама, когда он закончил.
– Там не было Бога, – с искренней ненавистью в голосе прервал её Бастард. – Скажите мне, господин Ловефелл, – он повернул искажённое гневом лицо в сторону инквизитора, – что делал Бог, когда моего двоюродного брата пекли на вертеле, а его жене сжигали внутренности?
Инквизитор не собирался дискутировать с рыцарем о вере, религии или Боге. Так что он только смиренно склонил голову, будто его угнетало бремя этого вопроса, и он не мог найти на него ответ.
– Некоторые говорят, что он смотрел со своего небесного престола и смеялся до колик, и чем громче доносились до его ушей стоны убиваемых, тем громче он смеялся.
Инквизитор смолчал, хотя Бастард зашёл сейчас слишком далеко.
– Я, однако, верю в нечто другое, господин Ловефелл. Я верю, что Его просто нет...
– Прекрати, Людвиг, –обратилась к рыцарю дама. – Не богохульствуй, ради Бога!
– Я не богохульствую, ибо мне некого хулить. – Бастард засмеялся безумным смехом. – В небесах, на которые мы смотрим с надеждой, живёт лишь пустота, господин Ловефелл, – он на мгновение умолк и тяжело дышал. – Вы не протестуете? А может, вы согласны со мной? – В его вопросе слышались нотки презрения, с которым уверенный в себе и своей правоте аристократ мог бы разговаривать с нищим оборванцем.