Пламя и крест. Том 1
Шрифт:
Он очнулся, когда над холмами уже поблёскивал первый ряд розовых облаков. Но не приход рассвета вырвал его из сна, а стон сидящего в нескольких шагах от него парня. Черноволосый стоял на коленях на земле, а кровь брызгала из его носа и рта. Инквизитор в первый момент подумал, что кто-то ранил его в спину, но почти сразу понял, что парень застыл в болезненном трансе. Его широко раскрытые глаза были полны страха и боли, и, казалось, смотрели в пространство, на самом деле ничего не видя. Он сжал кулаки так сильно, что кровь текла из израненных ладоней. Ловефелл по опыту знал, что, вырывая черноволосого из транса, может ему только навредить, возможно, даже убить. Поэтому он сел рядом, не обращая внимания,
– Боже, – выдавил черноволосый, и его вырвало под себя.
Он весь дрожал, словно в холодный день вылез из холодной ванны. Ловефелл уже неоднократно видел подобные симптомы и подобный ход транса. Парень, видимо, сумел освободить свою душу, чтобы она поднялась над телом и достигла опасных просторов иномирья. Это была уникальная и очень опасная способность. Уникальная, поскольку после соответствующего обучения давала необыкновенные возможности, и опасная, между прочим, потому, что каждое её использование было связано с угрозой для жизни. Черноволосый, видимо, не мог контролировать это умение, и, скорее всего, не отдавал себе отчёта, чего может благодаря ему достичь. Наверное, оно была для него всего лишь страшным недугом, как приступы падучей для больных эпилепсией. Ловефелл знал, что никто не в состоянии выдержать подобных приступов, если не получит знания об их природе и не научится защищаться от подстерегающих в иномирье угроз.
– Что ты видел? – Спросил он. – Там, где ты был...
Парень поднял на него переполненные болью и залитые слезами глаза.
– Чудовища, – прошептал он. – Там повсюду чудовища. Они смотрели на меня... – Он начал дрожать так сильно, что не мог соединить ладони.
– Казалось, они сотканы из чёрного дыма, так? – Парень надолго замолчал.
– Вы знаете, господин?
– Знаю, – ответил Ловефелл. – Но ты должен подробно рассказать мне, что ты видел.
Он внимательно слушал рассказ черноволосого и с каждой минутой всё сильнее поражался и, одновременно, всё сильнее радовался. Поражался, ибо из рассказа следовало, что мальчик пережил уже несколько путешествий в иномирье, что, по всем правилам, было практически невозможно. А радовался тому, что, оказалось, он привезёт Инквизиции не только Анну-Матильду, но и другую добычу. Неизвестно ещё, насколько он ценен, но, определённо, он подавал большие надежды.
– Всё началось ночью, – продолжал черноволосый, – когда я увидел мёртвых...
– Ты можешь видеть мёртвых? – Ловефелл широко распахнул глаза, искренне поражённый, ибо эта способность была столь же бесполезна, сколь и редка.
– Да, господин. Обычно я их не вижу. Не там, где есть люди. Но здесь... – его сотрясла дрожь, – они бродят и воют от тоски.
«Этого можно ожидать от места, в котором было совершено столько преступлений», – подумал инквизитор. Столько неожиданных и незаслуженных злодеяний. Призраки жертв блуждали, не понимая, что уже не принадлежат к этому миру. В них осталось лишь отчаяние и разъедающая обезумевшие разумы ненависть ко всему, что живёт. Всему, что имеет правильное место, в отличие от них самих, потерявших уже своё. В конце концов они уйдут, чтобы спрятаться в глухом лесу, в болотах, в заброшенных развалинах. Там, где им не придётся смотреть на живых, вид которых пробуждает в них пронзительно-болезненное сожаление о потерянной человечности.
Умение черноволосого видеть мёртвых было ещё одним доказательством того, что он имеет способности, далеко выходящие
– Когда ты теряешь сознание... Что тогда происходит?
– Боль, – прошептал парень. – Невыносимая боль. Но я знаю, что если я сдамся, то они доберутся до меня...
– Фигуры, тени, дымы... Они? Да? – Он покивал головой.
– Я вижу самого себя, словно я лечу на спине у птицы. Я вижу, как стою на коленях и истекаю кровью. И вижу всё это, – он обвёл вокруг рукой, – но по-другому.
– Как?
– Я видел вас, но вы выглядели не так, как сейчас.
– Рассказывай дальше, прошу тебя.
– У вас было лицо старика и кожа цвета пепла. Ваши глаза блестели, словно чёрные языки пламени. – Парень пожал плечами, будто только произнеся эти слова, он понял, что они звучат странно.
«Он увидел, кто я на самом деле», – подумал потрясённый Ловефелл. – «А может, точнее будет сказать, увидел, каким я был когда-то. Гвозди и тернии, что за дьявол живёт в этом парне?!»
– Ваш плащ был соткан из огненных нитей, – добавил черноволосый. – В руках вы держали книгу, которая плакала сотней голосов.
Инквизитор ничего не ответил, только покачал головой, поскольку должен был спокойно обдумать то, что услышал. Он знал одно: его спутник должен быть подвергнут испытаниям и подготовке, ибо существовала большая вероятность, что он окажется ценным приобретением.
Он сел обратно между брёвнами и смотрел, как парень, пошатываясь, уходит в сторону ручья, чтобы умыться от крови.
Анна-Матильда проснулась, как только он встал. Заползла поглубже между штабелей дров и протёрла кулачками глаза. Поплотнее завернулась в плащ, которым инквизитор укрыл её на ночь. Утро и впрямь было прохладным.
– Здравствуй, малыш, – сказал Ловефелл тихим голосом. – Хочешь чего-нибудь поесть?
Она уставилась на него перепуганным взглядом пойманного зверька. Попыталась отступить, но за спиной у неё было препятствие.
– Не бойся, Анна. Я здесь, чтобы отвезти тебя к семье. Уже скоро ты будешь в безопасности. – Инквизитор понял, что ребёнок, скорее всего, не помнит вчерашнего разговора и не помнит его самого.
– Мамочка, – всхлипнула девочка. – Где мамочка?
«Вот искусство, которому меня не обучили», – подумал он с горечью. – «Как говорить с детьми, которые своими глазами видели страдания и смерть родителей и сами чуть не лишились жизни».
– Всё будет хорошо, – сказал он с искренним убеждением, стараясь, чтобы эти слова прозвучали мягко и успокаивающе.
Пятеро крестьян медленно просыпались. Всё ещё погружённые в пьяный ступор, но вырванные из объятий сна утренним холодом. Один из них посмотрел на покрытое сажей тело барона и быстро перекрестился, отступив на несколько шагов. Это тот самый, который помогал насаживать Витлебена на вертел, опознал его Ловефелл. Второй крестьянин сидел на корточках смотрел себе под ноги, что было вызвано, скорее, ночной попойкой, а не отвращением при виде тел убитых. Только рыжебородый, казалось, был почти полон сил, и Ловефелл заметил, что сразу после пробуждения он окинул всё вокруг внимательным взглядом.
– Где Пчёлка? – Гаркнул он.
Инквизитор догадался, что речь идёт о мужчине, которого черноволосый зарезал ночью и чьё тело оттащил в заросли у ручья.
– Значит, на одного меньше при делёжке, – бросил он громко и потянулся.
– При какой делёжке? – Подозрительно уставился на него рыжебородый.
– А как ты думаешь, для чего я держу её здесь? – Он указал на Анну-Матильду. – Под Шенгеном есть купец, который платит золотом за таких девочек. Вы поедете со мной, и каждый из вас набьёт мошну жёлтенькими талерами.