Пламя и крест. Том 1
Шрифт:
– Vestigia terrent [Следы устрашают (лат.)], – запротестовал инквизитор с улыбкой, которая даже не была наигранной, ибо он думал уже не о настоящем моменте, а о том, что произойдёт через несколько дней или недель, когда императорские войска втопчут бунт в землю.
Но, о да, это была чистая правда. Бедняки поняли, что если богатому вспороть брюхо, он тоже кричит от боли, а из живота у них вываливаются кишки, а не мешки с золотом. Убедились, что рыцари умеют на коленях молить о жизни, а у благородной дворянки между ног то же самое, что и у обычной крестьянки. И чем бы ни закончилось это восстание, они будут об этом помнить.
– Она. – Он указал подбородком на девочку, которая, казалось, не слушала и не слышала их разговора. Её глаза мёртво смотрели куда-то в пустоту. – Что-нибудь говорила?
Черноволосый молча покачал головой.
– Её зовут Анна-Матильда, – объяснил он парню. – Могу я к ней подойти? – Спросил он мягким тоном.
Подросток кивком разрешил, после едва заметных колебаний, и отошёл в сторону. Инквизитор глубоко наклонившись приблизился к ребёнку. Медленно и осторожно, словно к перепуганному псу, который, испугавшись резкого движения, может прытко ускользнуть. Он сел рядом с девочкой и взял её за руку. У неё были сломанные грязные ногти и засохшая кровь на коже. Она никак не отреагировала на прикосновение Ловефелла. Инквизитор оторвал край рубашки парня, достал флягу и вылил немного воды на материю. Начал мыть руки девочки, медленно и осторожно, словно промывая от грязи гноящуюся рану.
– У прекрасной дамы должна быть красивые ручки, – произнёс он мягко. – Белые и с чистыми ногтями. Иначе как она могла бы играть с герцогиней Изабеллой? – Он вытащил из-за пазухи куклу в кремовом бальном платье. – Видишь, дитя? Это герцогиня Изабелла, которая больше всего на свете любит танцевать на императорских балах. И её можно трогать только чистыми пальцами. Хочешь поиграть с герцогиней Изабеллой?
Анна-Матильда обратила на него взгляд, и Ловефелл увидел, какие красивые и умные у неё глаза. «Как у серны», – подумал он. Она протянула руку и обхватила пальцами фигурку. Поставила её себе на другую руку и покрутила, глядя, как кружится платье. Игрушка была действительно прекрасна, сделана на заказ лучшим в этом искусстве ремесленником, который продавал свои изделия княжеским и королевским дворам. Анна-Матильда подняла куклу и со всей силы ударила её головой об бревно. В руке у девочки остался только корпус. Она подала его инквизитору.
– Уже поиграла, – сказала она и застыла так же неподвижно как и раньше. Инквизитор вынул куклу из пальцев ребёнка и, в общем, рад был одному: дочь Витлебена, видимо, была в состоянии реагировать на происходящие события и понимала, что ей говорят. Это значительно облегчало дело.
– Меня прислали друзья твоих родителей, – сказал он. – Я должен забрать тебя отсюда, Анна. В место, где ты всегда будешь в безопасности. А этот мальчик защищал тебя сегодня от плохих людей и поможет нам сбежать.
– Они вас убьют, – сказала она звонко и чётко. – Но сначала насадят вас на вертел и будут печь на костре. Как кур! – Она рассмеялась беззаботным детским смехом, который в контексте этих слов и в этой обстановке прозвучал зловеще, как смех демона.
А потом замолчала, съёжилась под штабелем дров и моментально уснула.
– Она... она что, сошла с ума, господин? – Инквизитор впервые услышал в голосе парня неуверенность.
–
Пока, однако, приходилось заняться ещё одной проблемой. Щенок без необходимости зарезал одного из крестьян, и теперь нужно было что-то делать с телом, ибо существовала вероятность, что убитый был родственником или другом кого-нибудь из мужчин, спящих у костра. И, может быть, этот друг или родич заинтересуется, почему у жертвы проколото горло.
– Неподалёку есть ручей, – сказал черноволосый, будто угадывая мысли инквизитора. – Брошу труп в кусты.
– Так и сделай, – согласился Ловефелл. – Я присмотрю за малышкой.
Парень оттащил тело в сторону, но прежде, чем двинуться дальше, остановился и стащил с мертвеца сапоги.
– Хорошая кожа, хорошие подмётки, – пояснил он, внимательно их разглядев. – Как на меня шиты.
Он ещё и тщательно обыскал одежду убитого, нашёл чётки из золота и драгоценных камней и кулон с золотым крестом.
– Если имперцы найдут у тебя драгоценности, с живого кожу сдерут, – предупредил его инквизитор.
– Вы правы, господин, но они могут вам пригодиться, чтобы подкупить этих. – Парень бросил драгоценности на колени инквизитора.
– Может, и так, – согласился с ним Ловефелл, пряча ценности за пазуху.
Он посмотрел на небо и увидел, что луна всё больше клонится к западу. До рассвета осталось недолго. Он подошёл к девочке и осторожно перевернул её, всё время чувствуя на себе взгляд парня. Ребёнок только засопел сквозь сон. Инквизитор на правой щеке Анны Матильды выписал «Pater», на левой «Filius», на шее «Spiritus Sanctus» и сосредоточенно произнёс короткую молитву. Девочка даже не шевельнулась. Если бы её телом овладел демон, он не смог бы выдержать этого ритуала, проводимого опытным в своей профессии Слугой Божьим, чьё прикосновение и молитва имели огромную силу. Демон должен был бы явить своё присутствие. Заговорить, вызвать у девочки конвульсии, заставить её бежать... Между тем, Анна-Матильда спала крепким, непробудным сном истощённого ребёнка. Ловефелл снял с плеч плащ и тщательно её укутал.
– Давай тоже немного отдохнём, – обратился он к парню. Он заметил, что черноволосый, повернувшись боком, смотрел в темноту, а на его лице появился страх. – Кто-то идёт? – Шёпотом спросил он. – Эй, я к тебе обращаюсь! – Не видя реакции, он дёрнул юношу за плечо.
Тот вздрогнул, словно вырванный из летаргии.
– Нет, господин, никого, – быстро сказал он.
Инквизитор был точно уверен, что к ним никто не приближается. Не слышал шагов или звуков разговора. Но парня что-то напугало.
– Рассказывай! – Приказал он твёрдо.
Но когда увидел его ожесточённое лицо, уже знал, что ни просьбами, ни угрозами ничего от него не добьётся. Он тихо выругался себе под нос и отпустил плечо черноволосого. Сел между стволами, прислонился к ним поудобнее, стараясь, однако, занять позицию, позволяющую в любой момент вскочить на ноги. Одним из элементов его обучения было умение спать с открытыми глазами, одновременно замечая все происходящие рядом события. Этот сон не был настолько освежающим, как обычный, но приносил некоторое расслабление и прибавлял сил. Впрочем, постороннему наблюдателю могло показаться, что инквизитор вообще не спит, а только внимательно смотрит в одну точку.