Пламя и Пыль
Шрифт:
На все помещение был единственный источник света - столп белоснежного пламени, горящего в самом сердце зала. Я стоял у основания пролета из низких каменных ступеней, что вели к огню, словно путь, восходящий к святыне.
Вокруг меня, занимая весь зал от стены до стены, стояла армия нежити. Обычные зомби, кожа у которых висела кусками. Вечно ухмыляющиеся скелеты. Мутное сборище призраков, привидений и навий, плотное, как полуночный туман. Вампиры, мертвенно бледные, с гипнотическим взглядом, стояли рядом с личами, чьи костлявые пальцы сверкали тяжелыми драгоценными перстнями. И конечно, вперемешку с этим мрачным сообществом,
Моя рука рефлекторно дернулась к поясу. Я коснулся отцовской рапиры, вернувшейся ко мне после того, как закончились все испытания, но позволил своим пальцам расслабиться и не стал ее вынимать.
– Ну ладно, - обратился я к сборищу.
– Поднимите руки те, кто чувствует себя так же неуютно, как я.
Мне показалось, что один зомби поднял руку, но, наверное, это был всего лишь мышечный спазм.
* * *
С треском костей и шумом доспехов из первого ряда стражей выступил рыцарь смерти. Он носил кольчугу, поверх которой был надет плащ, когда-то безупречно белый, но теперь покрытый черными пятнами плесени, скрывавшими герб, за который этот рыцарь сражался при жизни. Одна из глазниц его черепа была раздроблена, вероятно, из-за смертельного удара булавой, отправившего этого некогда благородного воина к тяготам послежизни.
Когда рыцарь заговорил, от звука его голоса дохнуло холодом опустевшего морга.
– Теперь, - произнес он, - ты должен войти в Свод Огня.
– Свод Огня?
– я глянул через плечо на столп пламени.
– Вон того огня?
– Легкие испытания окончены, - сказал рыцарь.
– Теперь тебя ждет очищение.
– Если ты имеешь в виду кремацию, то лучше я воздержусь.
– Пламя не опаляет того, кто верен себе. Оно очищает. Оно восстанавливает.
– Рыцарь повернул голову в сторону света.
– Я бы и сам вошел в него, если бы мог.
Я сделал жест рукой и сказал:
– Милости прошу. Я даже уступлю свою очередь.
Меч рыцаря вылетел из ножен так быстро, что его движение слилось для меня в одно размытое пятно. Острие меча указывало прямо на мое горло.
– Поберегись, - прошептал рыцарь.
– Поберегись, чтобы твой дерзкий язык не привел тебя на тот путь, которым пришлось пройти мне. На то воля Шекинестер, чтобы ты вступил в это пламя. Если ты бросишь вызов богине... впрочем, я не дам тебе этого сделать. Пусть проклят я, но тебе не позволю испытать такого проклятия.
Он сделал шаг вперед, и я был вынужден отступить, поспешно пятясь от его меча. Лезвие клинка поросло черными пятнами, похожими на те, что покрывали плащ рыцаря - грибковая гниль, результат разложения тела, которому давно положено было вернуться в землю. Я бросился в сторону бреши в переднем ряду чудовищ... но это место со стоном занял возникший из ниоткуда молочно-белый фантом.
– Бежать некуда, смертный, - промолвил позади меня рыцарь.
– Шекинестер желает, чтобы ты вошел в огонь. Кем бы мы ни были при жизни, отныне мы в ее власти. Она дала нам избавление от мучительного безумия, которому подвержены такие как мы. В благодарность за это,
Я оглядел гниющее сборище. Их лица не выражали ни гнева, ни сожаления, этих великих мук, на которые обречено большинство живых мертвецов. Я видел в них лишь решимость, стремление выполнить свой долг перед Шекинестер и ее пламенем.
– Ну, хорошо, - пожал я плечами.
– В огонь так в огонь.
Небрежно махнув рыцарю, я взбежал по ступеням и прыгнул в самое сердце огня.
Если бы я мог вспомнить, что произошло со мной в Своде Огня, я постарался бы это описать. Небо свидетель, до конца своих дней я получал бы выпивку, лишь рассказывая любопытным Сенсатам, каково это - стоять в испепеляющем пламени. Но в памяти остался только краткий миг света, который я не просто увидел, но и почувствовал кожей, словно каждый дюйм тела смог ощутить ослепительность пронзившего меня сияния. Одежда моя вмиг исчезла, растворившись до нитки в пыльном дыму...
...и вот, я оказался обнаженным под ночным небом, на холодном снегу. Редкие облака медленно плыли во тьме, словно рваные лоскуты, скользящие высоко в беззвездной ночи.
Я вздохнул, и пар моего дыхания поднялся в застывший воздух. Какое-то время я довольно смотрел, как он растаивает в небытие... но затем пробравший спину озноб вернул меня к действительности, и я заставил себя подняться.
Передо мной стояла часовня наг, небольшое каменное здание, находящееся недалеко от Плэйг-Морта. Снег припорошил кровлю и замел щели в крошащейся кладке, но больше ничего не изменилось. Кроны деревьев в лесу поредели, словно те утратили волю удерживать листья теперь, когда выпал снег. Шуршание мелких существ, то и дело сновавших во тьме, прекратилось. На землю опустилась зима, настоящая зима... пора покоя и смирения - даже с холодом, не взирая на дрожь, которую он вызывал.
– Как хорошо, - промолвил приятный женский голос.
– Ты очнулся.
Зирит обвилась вокруг ствола старого вяза в нескольких ярдах от меня, ее хвост свисал с дерева поверх грубой коры. Мне было неловко стоять без одежды перед ее ангельски юным лицом, но сама она не выказывала ни тени смущения. Должно быть, она взирала на меня с тем равнодушием, какое чувствуют люди при взгляде на голого пса. И все же...
– Тебе не холодно там, внизу?
– спросила она со своего возвышения.
– Я забралась сюда, чтобы быть подальше от снега.
– Было бы славно получить какую-нибудь одежду, - сказал я ей.
– Что-нибудь потеплее.
Она на мгновение наморщила лоб и закрыла глаза. Воздух наполнился чуть слышным жужжанием, это был звук, который в то же время покалывал кожу. Я посмотрел вниз и увидел, как белые пылинки выплывают из темноты и оседают на моем теле, мягкие, словно перья. Все больше и больше частиц летело из мрака ночи, пока они не стали слипаться, образуя пушистый покров, который быстро согрел тело теплом. Но пыль по-прежнему прибывала; она скаталась в один плотный слой, удобный, как чесаный войлок, но более легкий, чем тончайшая льняная ткань. В последний момент покров пыли разделился на разные части одежды: штаны, рубашку, куртку, перчатки - все чистейшего белого цвета.